Грузоотправитель сам должен распоряжаться объемами во избежание роста инфлированных заявок. Такое мнение высказал гендиректор «Портового альянса» Михаил Кузнецов в интервью «Коммерсанту».
«Фактически сейчас железная дорога, а не грузоотправитель — распорядитель того, какой объем куда поедет. Если грузоотправитель будет сам получать фиксированные объемы и их понимать, он не будет заключать лишние соглашения», — сказал он.
С апреля РЖД неоднократно заявляли о росте заявок со стороны грузоотправителей, по которым ранее согласованный объем груза не предъявляется к перевозке. Например, только угольщики не предоставили в мае 5,8 млн т твердого топлива, большая часть из которого, 4,4 млн т, должна была проследовать на экспорт.
По словам Кузнецова, это связано «со спецификой загрузки», которую сейчас диктует РЖД. «Все подают заявки. Эти заявки проходят фильтрами, сколько нужно провезти. А дальше всем портам просто урезаются объемы в процентном отношении плюс-минус одинаково, и все», — пояснил глава «Портового альянса».
Грузоотправитель сам должен распоряжаться объемами во избежание роста инфлированных заявок. Такое мнение высказал гендиректор «Портового альянса» Михаил Кузнецов в интервью «Коммерсанту».
«Фактически сейчас железная дорога, а не грузоотправитель — распорядитель того, какой объем куда поедет. Если грузоотправитель будет сам получать фиксированные объемы и их понимать, он не будет заключать лишние соглашения», — сказал он.
С апреля РЖД неоднократно заявляли о росте заявок со стороны грузоотправителей, по которым ранее согласованный объем груза не предъявляется к перевозке. Например, только угольщики не предоставили в мае 5,8 млн т твердого топлива, большая часть из которого, 4,4 млн т, должна была проследовать на экспорт.
По словам Кузнецова, это связано «со спецификой загрузки», которую сейчас диктует РЖД. «Все подают заявки. Эти заявки проходят фильтрами, сколько нужно провезти. А дальше всем портам просто урезаются объемы в процентном отношении плюс-минус одинаково, и все», — пояснил глава «Портового альянса».
He adds: "Telegram has become my primary news source." Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy." This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from us
