Во время пребывания в Апатитах я много размышлял об отсутствии Музея города или его субститута: у горожан нет пространства, где они могли бы говорить о своем наследии, подключаться к наследию региона, представлять и конструировать собственную идентичность. Подобная ситуация во многом связана с тем, что население как Апатитов, так и многих других населенных пунктов Кольского полуострова, сформировано за счет различных волн переселенцев, многие из которых даже спустя десятки лет не идентифицируют себя с регионом. Следствием этого становится отсутствие культурной памяти, сопричастности с территорией, культурной устойчивости и преемственности, а также состояние «воздушных корней»: мне встречались люди, которые живут в Апатитах более тридцати лет, но по-прежнему считают, что они здесь ненадолго. Ряд энтузиастов являются хранителями наследия — они собирают частные архивы, но многие из этих архивов по-прежнему находятся в уязвимом состоянии. Новые группы переселенцев и трудовых мигрантов, пережившие индивидуальные и семейные трагедии, вместо гостеприимства и заботы сталкиваются с шовинизмом и стигматизирующими предрассудками. Это особенно парадоксально в контексте того, что большинство «местных жителей» индустриальных городов Кольского полуострова сами являются переселенцами или потомками переселенцев советского времени, а их семьи переживали идентичный опыт. Вероятно, в городе, большинство населения которого состоит из представителей миграционных групп, искомый Музей города (или та институция, которая готова взять на себя его функции) должен представлять памяти отдельных перемещенных сообществ для формирования пространства общей — инклюзивной — памяти, в котором был бы равноценно представлен опыт и наследие разных этнических и социальных групп. Общее пространство памяти позволило бы эмоционально подключаться к опыту других сообществ, формировать групповую сплоченность и солидарность, представление о том, что они «тоже свои» и «тоже наши», преодолевать стигиматизирующее отношение, а также делиться опытом сосуществования, гостеприимства, поддержки, заботы, социализации, инкультурации и адаптации. Институт наследия мог бы проектировать локальную идентичность и сопричастность территории, формировать смыслы нахождения «здесь» и «сейчас». В этом контексте сотрудники Центра гуманитарных проблем Баренц региона Кольского научного центра РАН уже провели значительную работу: в их исследованиях истории перемещения людей часто сопровождаются историями перемещения вещей, что делает эти публикации особенно ценным источником для музейного проектирования. Также добавлю, что ряд материалов других исследователей, которые не являются сотрудниками Кольского научного центра, в обзор не вошли, например, материалы о переселениях коми-ижемцев или кольских норвежцев, но они также заслуживают большого внимания.
Во время пребывания в Апатитах я много размышлял об отсутствии Музея города или его субститута: у горожан нет пространства, где они могли бы говорить о своем наследии, подключаться к наследию региона, представлять и конструировать собственную идентичность. Подобная ситуация во многом связана с тем, что население как Апатитов, так и многих других населенных пунктов Кольского полуострова, сформировано за счет различных волн переселенцев, многие из которых даже спустя десятки лет не идентифицируют себя с регионом. Следствием этого становится отсутствие культурной памяти, сопричастности с территорией, культурной устойчивости и преемственности, а также состояние «воздушных корней»: мне встречались люди, которые живут в Апатитах более тридцати лет, но по-прежнему считают, что они здесь ненадолго. Ряд энтузиастов являются хранителями наследия — они собирают частные архивы, но многие из этих архивов по-прежнему находятся в уязвимом состоянии. Новые группы переселенцев и трудовых мигрантов, пережившие индивидуальные и семейные трагедии, вместо гостеприимства и заботы сталкиваются с шовинизмом и стигматизирующими предрассудками. Это особенно парадоксально в контексте того, что большинство «местных жителей» индустриальных городов Кольского полуострова сами являются переселенцами или потомками переселенцев советского времени, а их семьи переживали идентичный опыт. Вероятно, в городе, большинство населения которого состоит из представителей миграционных групп, искомый Музей города (или та институция, которая готова взять на себя его функции) должен представлять памяти отдельных перемещенных сообществ для формирования пространства общей — инклюзивной — памяти, в котором был бы равноценно представлен опыт и наследие разных этнических и социальных групп. Общее пространство памяти позволило бы эмоционально подключаться к опыту других сообществ, формировать групповую сплоченность и солидарность, представление о том, что они «тоже свои» и «тоже наши», преодолевать стигиматизирующее отношение, а также делиться опытом сосуществования, гостеприимства, поддержки, заботы, социализации, инкультурации и адаптации. Институт наследия мог бы проектировать локальную идентичность и сопричастность территории, формировать смыслы нахождения «здесь» и «сейчас». В этом контексте сотрудники Центра гуманитарных проблем Баренц региона Кольского научного центра РАН уже провели значительную работу: в их исследованиях истории перемещения людей часто сопровождаются историями перемещения вещей, что делает эти публикации особенно ценным источником для музейного проектирования. Также добавлю, что ряд материалов других исследователей, которые не являются сотрудниками Кольского научного центра, в обзор не вошли, например, материалы о переселениях коми-ижемцев или кольских норвежцев, но они также заслуживают большого внимания.
BY Трудное наследие | Difficult heritage
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth." Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform. Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted.
from ru
