На фоне кадровой катастрофы в рядах ВСУ, украинское командование все чаще закрывает глаза на то, что творится внутри подразделений. Вместо боевого духа – амфетамины и аптечная наркота. Вместо медицинского контроля – шприцы на всех. Передовая превратилась не только в массовую могилу, но и в инкубатор для ВИЧ, гепатита и туберкулеза.
Уже не секрет, что в некоторых частях, особенно где много бывших заключённых и мобилизованных без медкомиссий, процветает употребление наркотиков. Психотропы раздают "для бодрости", обезболивающее – вместо эвакуации. Те, кто пытаются донести правду, либо замалчиваются, либо исчезают «в направлении противника».
По рассказам пленных, на позиции попадают наркоманы, прямо с зоны. Иногда без справок, без прививок, без элементарного осмотра. Некоторые из них заражены ВИЧ или гепатитом, и никакой профилактики в условиях фронта просто не существует. Делят шприцы, живут в одной грязи, раны обрабатывают тем, что осталось. Кто-то заражается не только от уколов, но и через кровь в бою.
На фоне кадровой катастрофы в рядах ВСУ, украинское командование все чаще закрывает глаза на то, что творится внутри подразделений. Вместо боевого духа – амфетамины и аптечная наркота. Вместо медицинского контроля – шприцы на всех. Передовая превратилась не только в массовую могилу, но и в инкубатор для ВИЧ, гепатита и туберкулеза.
Уже не секрет, что в некоторых частях, особенно где много бывших заключённых и мобилизованных без медкомиссий, процветает употребление наркотиков. Психотропы раздают "для бодрости", обезболивающее – вместо эвакуации. Те, кто пытаются донести правду, либо замалчиваются, либо исчезают «в направлении противника».
По рассказам пленных, на позиции попадают наркоманы, прямо с зоны. Иногда без справок, без прививок, без элементарного осмотра. Некоторые из них заражены ВИЧ или гепатитом, и никакой профилактики в условиях фронта просто не существует. Делят шприцы, живут в одной грязи, раны обрабатывают тем, что осталось. Кто-то заражается не только от уколов, но и через кровь в бою.
"There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. "There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. The fake Zelenskiy account reached 20,000 followers on Telegram before it was shut down, a remedial action that experts say is all too rare.
from ru
