6. Реально сложно очень – у противника доминирование по БПЛА. Надо отдать должное – противник инженерно многие вещи внедряет, адаптирует именно по линии БПЛА. С появлением РЭБ оперативно меняют частоту и т.д.. Весь мир работает на них. Инструментальная линейка БПЛА у них очень широкая.
Как это сказывается конкретно на фронте? Снова наглядный пример.
Группа СпН идёт в налет на опорный пункт противника. Из 24-х человек до позиции противника дошел — 1! 2 — «200», остальные — «300»! Всё – от fpv. Наши тоже работают, но соотношение — не в нашу. У нас тысячи, у них миллионы.
С помощью fpv они пытаются сбивать авиацию, вертолеты. Fpv-дроны противника работают уже в 18-20 км от линии фронта и нее только в новых субъектах РФ, но и в материковых. В приграничье идёт охота даже на одиночные гражданские авто. Не просто БПЛА, а fpv. Cтарлинк — связь, управление, ретрансляторы.
Пока мы отстаем. Сильно стараемся, но отстаем. Или кто-то думал, что сняли Шойгу, зафиксировали «боевика» Иванова и всё стало вдруг хорошо?
6. Реально сложно очень – у противника доминирование по БПЛА. Надо отдать должное – противник инженерно многие вещи внедряет, адаптирует именно по линии БПЛА. С появлением РЭБ оперативно меняют частоту и т.д.. Весь мир работает на них. Инструментальная линейка БПЛА у них очень широкая.
Как это сказывается конкретно на фронте? Снова наглядный пример.
Группа СпН идёт в налет на опорный пункт противника. Из 24-х человек до позиции противника дошел — 1! 2 — «200», остальные — «300»! Всё – от fpv. Наши тоже работают, но соотношение — не в нашу. У нас тысячи, у них миллионы.
С помощью fpv они пытаются сбивать авиацию, вертолеты. Fpv-дроны противника работают уже в 18-20 км от линии фронта и нее только в новых субъектах РФ, но и в материковых. В приграничье идёт охота даже на одиночные гражданские авто. Не просто БПЛА, а fpv. Cтарлинк — связь, управление, ретрансляторы.
Пока мы отстаем. Сильно стараемся, но отстаем. Или кто-то думал, что сняли Шойгу, зафиксировали «боевика» Иванова и всё стало вдруг хорошо?
In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. "Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. To that end, when files are actively downloading, a new icon now appears in the Search bar that users can tap to view and manage downloads, pause and resume all downloads or just individual items, and select one to increase its priority or view it in a chat.
from us
