Илья Волошин, которого мы давно знаем, как талантливого винодела по игристой классике, на проекте «Усадьба Белогорье» открывается с новой стороны. Пока игристые ждут своего часа на разных стадиях, Илья работает с тихими винам, в том числе - красными.
Такие возможности ему дает терруар Белогорья. На участках, расположенных в двух шагах друг от друга разные типы почв.
К белым сортам Шардоне и Кокур планируют добавить Шенен Блан. Есть у Ильи желание добавить редкие шампанские сорта - Арбан и Пти Мелье.
На «Манкопии», где у проекта лежат на выдержке вина в бочках, попробовали с Ильей резервные вина для игристых - ассамблеях Шардоне, Пино Нуар и Пино Менье. Будем ждать выхода этой «классики» с интересном - база перспективная.
Из вин, близких к готовности пробуем несколько красных. По ним можно уже сейчас сказать о перспективности Белогорья для красных международных сортов. Среди вин сейчас выделяется бленд Сира, Каберне Фран и Каберне Совиньон. Вернемся на повторных дегустациях.
Илья Волошин, которого мы давно знаем, как талантливого винодела по игристой классике, на проекте «Усадьба Белогорье» открывается с новой стороны. Пока игристые ждут своего часа на разных стадиях, Илья работает с тихими винам, в том числе - красными.
Такие возможности ему дает терруар Белогорья. На участках, расположенных в двух шагах друг от друга разные типы почв.
К белым сортам Шардоне и Кокур планируют добавить Шенен Блан. Есть у Ильи желание добавить редкие шампанские сорта - Арбан и Пти Мелье.
На «Манкопии», где у проекта лежат на выдержке вина в бочках, попробовали с Ильей резервные вина для игристых - ассамблеях Шардоне, Пино Нуар и Пино Менье. Будем ждать выхода этой «классики» с интересном - база перспективная.
Из вин, близких к готовности пробуем несколько красных. По ним можно уже сейчас сказать о перспективности Белогорья для красных международных сортов. Среди вин сейчас выделяется бленд Сира, Каберне Фран и Каберне Совиньон. Вернемся на повторных дегустациях.
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford.
from sa
