Каких имен не должно быть в нашей топонимике: дегенерат Максим Горький.
В 1929 году Горький побывал в Соловецком лагере особого назначения.
Из воспоминаний академика Д.С. Лихачева, в 1929 году – заключенного Соловецкого лагеря:
«На Соловках Горький остался один на один с мальчиком лет четырнадцати, вызвавшимся рассказать Горькому всю правду про пытки, которым подвергались заключенные. С мальчиком Горький оставался не менее сорока минут. Наконец Горький вышел из барака и плакал на виду у всех, ничуть не скрываясь. Толпа заключенных ликовала: «Горький про все узнал. Мальчик ему все рассказал!».
После возвращения Горький опубликовал очерк «Соловки», в котором восторженно отзывался о Соловецком лагере, писал, что там учат грамоте и труду. «Мне кажется — вывод ясен: необходимы такие лагеря, как Соловки. Именно этим путём государство быстро достигнет одной из своих целей: уничтожить тюрьмы».
После отъезда Горького мальчика больше никто никогда не видел.
Каких имен не должно быть в нашей топонимике: дегенерат Максим Горький.
В 1929 году Горький побывал в Соловецком лагере особого назначения.
Из воспоминаний академика Д.С. Лихачева, в 1929 году – заключенного Соловецкого лагеря:
«На Соловках Горький остался один на один с мальчиком лет четырнадцати, вызвавшимся рассказать Горькому всю правду про пытки, которым подвергались заключенные. С мальчиком Горький оставался не менее сорока минут. Наконец Горький вышел из барака и плакал на виду у всех, ничуть не скрываясь. Толпа заключенных ликовала: «Горький про все узнал. Мальчик ему все рассказал!».
После возвращения Горький опубликовал очерк «Соловки», в котором восторженно отзывался о Соловецком лагере, писал, что там учат грамоте и труду. «Мне кажется — вывод ясен: необходимы такие лагеря, как Соловки. Именно этим путём государство быстро достигнет одной из своих целей: уничтожить тюрьмы».
После отъезда Горького мальчика больше никто никогда не видел.
"For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields. Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup.
from sa
