group-telegram.com/freetimofeymohnenko/65
Last Update:
«Он стал поэтом. Для математика у него слишком слабое воображение»
(Давид Гилберт об одном из своих учеников)
Я по первому образованию математик. Большую часть школьной жизни хотел выучиться на физика-теоретика. Но к окончанию школы возможность уехать в другой город исчезла, пришлось идти в местный университет. И не жалею.
Как это ни странно, несколько математиков на столько сильно интересовались литературой, что сделали небольшие открытия в литературоведении. Я уже рассказывал о В.И.Арнольде в предыдущей заметке.
Есть математики, которым «не хватило воображения». Из руссоязычных первым вспоминается поэт Андрей Белый. Андрей Белый — сын профессора Московского университета Н.В.Бугаева , математика, декана физико-математического факультета.
Как математик Бугаев ничем не запомнился в науке. Он преобразовал преподавание в университете, и иногда считается основоположником московской математической школы. Еще до Н.Н.Лузина и его «Лузитании». Хотя правильнее говорить не только о школе, а в целом о культуре преподавания, обучения, профессионального роста. Петербургская математическая культура существовала к тому времени уже полвека (Чебышёв, Остроградский).
Я не знаю, на сколько тесны были контакты Бугаева с Лузиным или Кантором — географически вполне могли быть. Н.Н.Бугаев заметил Павла Флоренского, заинтересовал его и предложил профессиональную карьеру. Своего сына он также привел в математику. Но мы Андрея Белого знаем всё же не как математика.
Также был контакт с математическим факультетом Университета у В.Вересаева, но в итоге он стал врачом и писателем. Недавно я читал очень низкую оценку Вересаева как писателя. Сложно судить, но мне он нравится. Особенно его исследования об А.С.Пушкине.
Один из крупнейших математиков XX века А.Н.Колмогоров (1903-1987) долгое время не мог определиться, кем он хочет быть. Он очень увлекался археологией Древней Руси, участвовал в раскопках. На основе одних из раскопок он написал статью. Потом еще одну и сослался в ней на выводы первой. На что его научный руководитель возразил, что этот факт еще не достоверен.
Но ведь я доказал этот факт в первой статье! — удивился Колмогоров
Этого недостаточно. Когда еще около пяти человек подтвердят своими исследованиями ваши выводы, тогда это станет научным фактом. — ответил руководитель.
После этого Колмогоров ушел в математику, где доказательство дается один раз и навсегда.
(На самом деле это не совсем так: в математике несколько раз менялись общепринятые стандарты строгости доказательства. И не всегда старые доказательства по новым стандартам были убедительными. Передоказывали или переформулировали теоремы.)
Увлеченный многими темами Колмогоров не оставил и занятия литературой. Уже в статусе авторитетного математика он написал несколько статей по русскому языку и теории стиха. Читая его статьи, видишь, что их пишет математик: он использует некоторые математические области для обоснования своих выводов.
Можно еще вспомнить Велимира Хлебникова. Но, кажется, его именование себя математиком — часть саморекламы. Как и вся его биография в целом.
А можно ли быть математиком или физиком, но так скрытно, что литературоведы не признают в тебе чужака?