Когда мы говорим — мы делаем это без подготовки, без бумажки. Зачастую мы продумываем, что хотим сказать, уже после того, как начали произносить предложение. Из-за этого в нашей речи появляются паузы, междометия и мусорные слова — всякие «э-э», «м-м», «так сказать» и прочие «понимаешь». Бывает, что мысль у нас резко перескакивает на что-то другое, и мы обрываем предложение на середине или превращаем его в синтаксического монстра.
Таковы особенности разговорного функционального стиля. И все это вроде бы понимают.
Но вот чего НЕ понимают многие авторы художественной прозы, так это того, что мы не только так говорим — мы ждём, что и другие будут говорить так же. Мы привыкли к тому, что живая речь чуть более неправильная, чем речь книжная, чуть более простая в лексическом и синтаксическом плане, более экспрессивная. И если мы встречаем в романе или рассказе диалог, где герои используют книжные (то есть не характерные для живой речи) слова и обороты, — мы чувствуем фальшь.
В частности, к книжным словам относятся почти все причастия и деепричастия, кроме нескольких наиболее употребительных. Я не знаю почему, но мы не говорим причастиями и деепричастиями — а тем более громоздкими причастными и деепричастными оборотами. Мы не задумываясь используем вместо них придаточные предложения, а то и вовсе разбиваем сложное предложение на несколько простых.
Смотрите, покажу вам пример:
— Прошу прощения, сэр, — сказал дворецкий. — Вчера горничная, убирая спальню после отъезда мистера Моргана, нашла ножницы, лежавшие на подоконнике за портьерой. — Молодец, Сэмюэл, — ответил герцог Мальборо. — Я уже распорядился послать за детективом Круком, приехавшим вчера из Лондона и остановившимся в гостинице «Тыква и наковальня». Осмотрите соседние гостевые комнаты и уборную, не дожидаясь его прибытия, и, обнаружив что-либо подозрительное, немедленно сообщайте об этом мне.
Прочитайте эти две реплики так, как если бы это действительно был живой разговор. Ручаюсь, ваш внутренний Станиславский немедленно закричит: «Не верю!» Потому что даже чопорные английские лорды не говорят настолько по-книжному.
Давайте попробуем заменить причастные и деепричастные обороты на придаточные предложения — например, так:
— Прошу прощения, сэр, — сказал дворецкий. — Вчера, когда горничная убирала спальню после отъезда мистера Моргана, она нашла ножницы, которые лежали на подоконнике за портьерой. — Молодец, Сэмюэл, — ответил герцог Мальборо. — Я уже распорядился послать за детективом Круком, который приехал вчера из Лондона и остановился в гостинице «Тыква и наковальня». Осмотрите соседние гостевые комнаты и уборную, пока его нет, и если обнаружите что-либо подозрительное, немедленно сообщайте об этом мне.
Реплики стали заметно более живыми, верно? Но предложения всё-таки слишком длинные и сложные. Давайте попробуем их разбить:
— Прошу прощения, сэр, — сказал дворецкий. — Вчера, когда горничная убирала спальню после отъезда мистера Моргана, она нашла ножницы. Они лежали на подоконнике за портьерой. — Молодец, Сэмюэл, — ответил герцог Мальборо. — Я уже распорядился послать за детективом Круком. Он приехал вчера из Лондона и остановился в гостинице «Тыква и наковальня». Осмотрите соседние гостевые комнаты и уборную, пока его нет. Если обнаружите что-либо подозрительное, немедленно сообщайте об этом мне мне.
Совсем другое дело. Однако можно было бы сделать иначе — упростить некоторые предложения.
— Прошу прощения, сэр, — сказал дворецкий. — Вчера горничная убирала спальню после отъезда мистера Моргана и нашла ножницы на подоконнике за портьерой. — Молодец, Сэмюэл, — ответил герцог Мальборо. — Я уже распорядился послать в гостиницу «Тыква и наковальня» за детективом Круком, который приехал вчера из Лондона. Осмотрите соседние гостевые комнаты и уборную, пока его нет, и обо всём подозрительном немедленно сообщайте мне.
Когда мы говорим — мы делаем это без подготовки, без бумажки. Зачастую мы продумываем, что хотим сказать, уже после того, как начали произносить предложение. Из-за этого в нашей речи появляются паузы, междометия и мусорные слова — всякие «э-э», «м-м», «так сказать» и прочие «понимаешь». Бывает, что мысль у нас резко перескакивает на что-то другое, и мы обрываем предложение на середине или превращаем его в синтаксического монстра.
Таковы особенности разговорного функционального стиля. И все это вроде бы понимают.
Но вот чего НЕ понимают многие авторы художественной прозы, так это того, что мы не только так говорим — мы ждём, что и другие будут говорить так же. Мы привыкли к тому, что живая речь чуть более неправильная, чем речь книжная, чуть более простая в лексическом и синтаксическом плане, более экспрессивная. И если мы встречаем в романе или рассказе диалог, где герои используют книжные (то есть не характерные для живой речи) слова и обороты, — мы чувствуем фальшь.
В частности, к книжным словам относятся почти все причастия и деепричастия, кроме нескольких наиболее употребительных. Я не знаю почему, но мы не говорим причастиями и деепричастиями — а тем более громоздкими причастными и деепричастными оборотами. Мы не задумываясь используем вместо них придаточные предложения, а то и вовсе разбиваем сложное предложение на несколько простых.
Смотрите, покажу вам пример:
— Прошу прощения, сэр, — сказал дворецкий. — Вчера горничная, убирая спальню после отъезда мистера Моргана, нашла ножницы, лежавшие на подоконнике за портьерой. — Молодец, Сэмюэл, — ответил герцог Мальборо. — Я уже распорядился послать за детективом Круком, приехавшим вчера из Лондона и остановившимся в гостинице «Тыква и наковальня». Осмотрите соседние гостевые комнаты и уборную, не дожидаясь его прибытия, и, обнаружив что-либо подозрительное, немедленно сообщайте об этом мне.
Прочитайте эти две реплики так, как если бы это действительно был живой разговор. Ручаюсь, ваш внутренний Станиславский немедленно закричит: «Не верю!» Потому что даже чопорные английские лорды не говорят настолько по-книжному.
Давайте попробуем заменить причастные и деепричастные обороты на придаточные предложения — например, так:
— Прошу прощения, сэр, — сказал дворецкий. — Вчера, когда горничная убирала спальню после отъезда мистера Моргана, она нашла ножницы, которые лежали на подоконнике за портьерой. — Молодец, Сэмюэл, — ответил герцог Мальборо. — Я уже распорядился послать за детективом Круком, который приехал вчера из Лондона и остановился в гостинице «Тыква и наковальня». Осмотрите соседние гостевые комнаты и уборную, пока его нет, и если обнаружите что-либо подозрительное, немедленно сообщайте об этом мне.
Реплики стали заметно более живыми, верно? Но предложения всё-таки слишком длинные и сложные. Давайте попробуем их разбить:
— Прошу прощения, сэр, — сказал дворецкий. — Вчера, когда горничная убирала спальню после отъезда мистера Моргана, она нашла ножницы. Они лежали на подоконнике за портьерой. — Молодец, Сэмюэл, — ответил герцог Мальборо. — Я уже распорядился послать за детективом Круком. Он приехал вчера из Лондона и остановился в гостинице «Тыква и наковальня». Осмотрите соседние гостевые комнаты и уборную, пока его нет. Если обнаружите что-либо подозрительное, немедленно сообщайте об этом мне мне.
Совсем другое дело. Однако можно было бы сделать иначе — упростить некоторые предложения.
— Прошу прощения, сэр, — сказал дворецкий. — Вчера горничная убирала спальню после отъезда мистера Моргана и нашла ножницы на подоконнике за портьерой. — Молодец, Сэмюэл, — ответил герцог Мальборо. — Я уже распорядился послать в гостиницу «Тыква и наковальня» за детективом Круком, который приехал вчера из Лондона. Осмотрите соседние гостевые комнаты и уборную, пока его нет, и обо всём подозрительном немедленно сообщайте мне.
#стилистика #худлит
BY Перепишите!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. Continuing its crackdown against entities allegedly involved in a front-running scam using messaging app Telegram, Sebi on Thursday carried out search and seizure operations at the premises of eight entities in multiple locations across the country. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from sg
