Полчаса дремы на полусогнутых веках приносят свои плоды. Место становится местом события. Глаза, привыкшие к смахиванию в кювет даже самых простых знамений, закадычных примет, скажем, вроде прокисших ульев в лужах пчелиной крови, навыкают смотреть вовне. Я глупо спрашиваю у Т., как философ, покрытый блажью: место привала становится таковым, когда мы выбираем его, или, быть может, в пути рассеяны точки особого притяжения, куда нас и тянет лечь? Куцый оазис в огне дороги, повозка, разбитая на обочине, с треснутым колесом, взгляни, она словно выставлена градусов в сорок пять к направлению хода. Колея убегает вниз, и мы видим ее язык из туловища повозки. Наш взгляд так и тянется из нее, как глист из коровьей прямой кишки, или какая кишка у коровы, и мы требуем поворот направо, и он происходит, там, внизу, ближе к вымершему ручью, но потом, обогнув запруду, вновь забирает влево, возвращая дорогу в прежнее русло, будто кто-то вел ее по линейке, нарвался на свой же палец, но не стал исправлять, грея прихотную произвольность, как запазушную змею. Я смотрю из нутра повозки, ногами к выходу, взглядом вдоль двух прямых. Мои ноги длятся в оглоблях, натруженные ходьбой, и я сливаюсь с телегой, вытягиваюсь с ней как бы в единый луч, в унитарный вектор, и вдруг замечаю, что они, то есть эти оглобли, как-то странно направлены от меня, что срезают прыщ поворота, указывая то ли на брод, на утлые ли мостки, словом – соединяют линию до изгиба с линией после него, купируют черный крюк, как слепой аппендикс.
Полчаса дремы на полусогнутых веках приносят свои плоды. Место становится местом события. Глаза, привыкшие к смахиванию в кювет даже самых простых знамений, закадычных примет, скажем, вроде прокисших ульев в лужах пчелиной крови, навыкают смотреть вовне. Я глупо спрашиваю у Т., как философ, покрытый блажью: место привала становится таковым, когда мы выбираем его, или, быть может, в пути рассеяны точки особого притяжения, куда нас и тянет лечь? Куцый оазис в огне дороги, повозка, разбитая на обочине, с треснутым колесом, взгляни, она словно выставлена градусов в сорок пять к направлению хода. Колея убегает вниз, и мы видим ее язык из туловища повозки. Наш взгляд так и тянется из нее, как глист из коровьей прямой кишки, или какая кишка у коровы, и мы требуем поворот направо, и он происходит, там, внизу, ближе к вымершему ручью, но потом, обогнув запруду, вновь забирает влево, возвращая дорогу в прежнее русло, будто кто-то вел ее по линейке, нарвался на свой же палец, но не стал исправлять, грея прихотную произвольность, как запазушную змею. Я смотрю из нутра повозки, ногами к выходу, взглядом вдоль двух прямых. Мои ноги длятся в оглоблях, натруженные ходьбой, и я сливаюсь с телегой, вытягиваюсь с ней как бы в единый луч, в унитарный вектор, и вдруг замечаю, что они, то есть эти оглобли, как-то странно направлены от меня, что срезают прыщ поворота, указывая то ли на брод, на утлые ли мостки, словом – соединяют линию до изгиба с линией после него, купируют черный крюк, как слепой аппендикс.
"And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. The perpetrators use various names to carry out the investment scams. They may also impersonate or clone licensed capital market intermediaries by using the names, logos, credentials, websites and other details of the legitimate entities to promote the illegal schemes. I want a secure messaging app, should I use Telegram?
from sg
