Когда провидение впервые забросило меня в настоящую поволжскую деревню — я открыла в себе новое guilty pleasure. Разведывание у местных бабушек о том, какие колдовские примочки сейчас в ходу или были в советское время.

Обычное чаепитие превращается в рассказ о вневременном магическом пространстве: заговоры от падежа скота, гадания на Святки при помощи валенка, обережные «молитвы» и знающие. Все это сходит со страниц этнографических сборников и предстает прямо перед твоими глазами — та самая предсмертная судорога ведьмовской Руси.

Больше всего поражает даже не то, что знание это в народе не изжили годы советской власти, но тот диалог в котором пребывает человек и природа. На место привычного нам «Я-Оно» приходит «Я-Ты». Чем больше слушаешь и узнаешь, тем больше утверждаешься в мысли о неуклюжести попыток перенести все это знание в города.

По-хорошему, ортодоксальный городской колдун — это исторический реконструктор с выучкой академика. Человек, который каждый день собирает рассыпающееся мифологическое пространство вокруг себя. Но тип этот в наших постиндустриальных широтах столь редок, что сыскать его можно только на кафедре этнографии.

Отдельные образчики, впрочем, встречаются. Поэтому будьте бдительны и не наступайте в метро на ноги попутчикам, читающим книжки по фольклору.

В российском политикуме стойко держится мода на политическую некрофилию. Из сундуков, пропахших нафталином, достают: разложившееся тело монархии, русскую революцию, профсоюзы, либеральную демократию и прочие идеологические трупы. Некоторые из них свеженькие, некоторые уже с душком.

Рядом же всегда шагает миф о «золотой эпохе» — он может варьироваться от царя и отечества до Красной империи. Лишь одно остается неизменным: всем апологетам политических мертвецов хочется либо «как когда-то», либо «как у кого-то».

Современные марксисты, заместо того, чтобы оттолкнуться от учения марксова увязают у него навсегда. Материнская идея не задает вектор новой идеи — просто порождает новых ревнителей.

В бесконечной веренице смертей и рождений они просто остывают и теряют свою актуальность без новой огранки. Остается только беспросветный романтизм и мечта, которая, впрочем, устремлена не в будущее, а прошлое.

В современном обществе неразбавленный монархист и большевик имеет столько же права на существование как и толкиенист. Всех их сближает одно — любовь к реконструкции несбыточного.

Ни одна из политических идеологий модерна не может претендовать на осмысления современного общества, за которым едва поспевает гуманитарная наука. Зато прекрасно годятся для политического шоу и имитации кипящей общественной жизни.

Где царит абсолютная видимость
без какой-либо надобности
мы снуем у подножия виселиц,
под которыми ляжем костьми.
Так пускай возрастает количество
восхитительно вздернутых нас,
и диктатор апокалиптический
воплощает карательный джаз.
Пусть поют поднебесные дауны
по причине утраты и без.
Мы частицами элементарными
перейдем в категорию экс.
Без напряга мы влипнем в историю
и сплоченные общей судьбой
не иначе как станем героями
Окончательной Мировой.

Э. Кулемин

По ветхозаветным пророчествам, с падения Дамаска начнется конец света. Распятые алавиты, вырезанные шиитские деревни — в библейском преломлении события в сирийской ойкумене приобретают воистину апокалиптические черты. Тем не менее, часовые эфиры на Аль-Джазире, главной информационной служанки Запада на Ближнем Востоке, легко уместились бы в одну фразу: «Бейте всех, Господь узнает своих». В общем, гражданская война, дубль три.

Подобная мораль вообще свойственна политике США на Ближнем Востоке. Регионе, который вот уже третье десятилетие выполняет роль сточной канавы для экспорта системных кризисов. Особенно это стало заметно после падения Ирака. Стоило Саддаму Хусейну оказаться на эшафоте, как оружие в регионе стало продаваться по цене пачки «Мальборо». Тунис, Ливия, Алжир, Египет — ураган «Арабской весны» лишь довершил начатое. Легче иметь на карте мира страны-бензоколонки, чем государства с претензией на независимость.

Немалую роль в дестабилизация востока сыграли и «иностранные легионы» Штатов — террористические группировки. Та же запрещенная «Аль-Каида» — давняя воспитанница Белого дома и Дохи. Иностранные инвестиции не обошли вниманием и Северный Кавказ. Яркая иллюстрация — фонд турецкого исламиста Фетхуллаха Гюлена со штаб квартирой в Пенсильвании. С его легкой руки на территории России и Средней Азии были открыты сотни мечетей и медресе. Через них шла вербовка во многим экстремистские организации религиозного толка. Вспомним хотя бы недавнюю историю с вербовкой двух судей из Ингушетии.

Те же организации сыграли злую шутку и со Средней Азией. Выходцы из этих регионов, вооруженные идеей религиозного фундаментализма, неплохо пополнили ряды ХТШ*. Сейчас в рядах идлибских головорезов несколько тысяч подобных экземпляров. Несмотря на то, что некоторые из них получили кресла в правительстве новой Сирии, для них она не более, чем учебный полигон. Кости уже брошены.

*«Хайят Тахрир аш-Шам» — террористическая организация, запрещённая в РФ.

Не верю ни в бога, ни в чёрта,
Ни в благо, ни в сатану,
А верю я безотчётно
В нелепую эту страну.
Она чем нелепей, тем ближе,
Она – то ли совесть, то ль бред,
Но вижу, я вижу, я вижу
Как будто бы автопортрет.

Г. Шпаликов

Сначала кормят котов ЛСД, а потому удивляются, как те поработили мир.

Ситуация с Русской общиной отдает «зубатовщиной» начала двадцатого века. Сменились только исторические декорации: на место полицейского социализма пришел полицейский национализм. Принцип один: не можешь победить — возглавь. Тут тебе и просветительские лекции, и «правильное» гражданское общество, и ласковая улыбка товарища майора.

Короче говоря, борьба с крамолой от забора до обеда. Общинники, правда, еще претендуют на роль культурных санитаров. Всех ведьм — на костер, всех либертин — замуж. Хотя превратить русскую культуру в один большой сказ о Петре и Февронии — симметрично ее смерти. Не одним Эросом единым, но без прекрасных длинноногих блядей и муз-шлюх русская культура была бы в разы беднее.

Каждый раз, когда спешиваюсь с электрички на севере Москвы, мне всюду мерещатся таблички с лозунгами: «Ромалэ, Великая Цыгания от Балтики от Тихого Океана! Цыган под защиту ЮНЕСКО!». Кустурица явно завернул не туда. Фильм «Время цыган» должен был быть снят в славном Подмосковье. С цыганкой не дрался — в Лобне не был!

Табор ушел в Волгоградскую область.