Хотел бы коротко прокомментировать декларацию нашего «Союза 24 февраля», отталкиваясь от слов Дмитрия Бака, сказанных в интервью Павлу Басинскому пару недель назад. Общий смысл там был такой, что литература — это книги, а книги — это издательства и магазины, а стало быть, государству тут нечем заниматься, только рынок — рынок все порешает. Понятно, что хочет сказать Бак, но есть все-таки два момента, которые мешают с ним согласиться.
Во-первых, мы знаем, как у нас порешал рынок — рынок порешал так, что у нас уже много лет его занимает издательская монополия, аффилированная с монополией в оптовой торговле и с монополией в розничной торговле. Удовлетвориться таким решением рынка никак нельзя. Инертная и неповоротливая триединая монополия убивает сама себя — продажи каждый год падают. Но вместе с тем монополия убивает и вообще книжную культуру и литературу. А значит и будущее страны в той мере, в которой книжная культура — основа любой образованности. Сказать «литературу надо оставить рынку» — это все равно что сказать «литературу надо оставить Новикову». Между тем Новикову, может быть, не то что литературу, сумку посторожить не всякий оставит.
Во-вторых, литература — это, разумеется, не только издательства (издательство) и магазины. Это еще много разных других вещей — журналы, фестивали, ярмарки и премии. Литературные школы, мастерские, Литературный институт и Литературный музей, например. Это литературная критика, которой, как показала практика, можно не заниматься, но тогда ей будет заниматься «Медуза» (иноагент). Это союзы писателей, это русские отделения на филологических факультетах, это даже, не поверите, уроки литературы в школах. Это литературные передачи на радио и телевидении. Это библиотечные фонды и мероприятия в библиотеках. Да много чего еще.
У нас сейчас вовсе не середина XIX века, которую в интервью как модель для сборки предлагает Бак. Социальные технологии девятнадцатого века остались в девятнадцатом веке. Как и экономические модели. И если тут не будет политики нашего государства, значит, будет политика какого-нибудь другого. Как, собственно, во многом и было все последние тридцать лет.
Вот эту ситуацию и нужно осторожно, вдумчиво, спокойно, но неуклонно и поступательно менять. Для этого «Союз 24 февраля» и создан.
Хотел бы коротко прокомментировать декларацию нашего «Союза 24 февраля», отталкиваясь от слов Дмитрия Бака, сказанных в интервью Павлу Басинскому пару недель назад. Общий смысл там был такой, что литература — это книги, а книги — это издательства и магазины, а стало быть, государству тут нечем заниматься, только рынок — рынок все порешает. Понятно, что хочет сказать Бак, но есть все-таки два момента, которые мешают с ним согласиться.
Во-первых, мы знаем, как у нас порешал рынок — рынок порешал так, что у нас уже много лет его занимает издательская монополия, аффилированная с монополией в оптовой торговле и с монополией в розничной торговле. Удовлетвориться таким решением рынка никак нельзя. Инертная и неповоротливая триединая монополия убивает сама себя — продажи каждый год падают. Но вместе с тем монополия убивает и вообще книжную культуру и литературу. А значит и будущее страны в той мере, в которой книжная культура — основа любой образованности. Сказать «литературу надо оставить рынку» — это все равно что сказать «литературу надо оставить Новикову». Между тем Новикову, может быть, не то что литературу, сумку посторожить не всякий оставит.
Во-вторых, литература — это, разумеется, не только издательства (издательство) и магазины. Это еще много разных других вещей — журналы, фестивали, ярмарки и премии. Литературные школы, мастерские, Литературный институт и Литературный музей, например. Это литературная критика, которой, как показала практика, можно не заниматься, но тогда ей будет заниматься «Медуза» (иноагент). Это союзы писателей, это русские отделения на филологических факультетах, это даже, не поверите, уроки литературы в школах. Это литературные передачи на радио и телевидении. Это библиотечные фонды и мероприятия в библиотеках. Да много чего еще.
У нас сейчас вовсе не середина XIX века, которую в интервью как модель для сборки предлагает Бак. Социальные технологии девятнадцатого века остались в девятнадцатом веке. Как и экономические модели. И если тут не будет политики нашего государства, значит, будет политика какого-нибудь другого. Как, собственно, во многом и было все последние тридцать лет.
Вот эту ситуацию и нужно осторожно, вдумчиво, спокойно, но неуклонно и поступательно менять. Для этого «Союз 24 февраля» и создан.
BY СОЮЗ 24 ФЕВРАЛЯ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. DFR Lab sent the image through Microsoft Azure's Face Verification program and found that it was "highly unlikely" that the person in the second photo was the same as the first woman. The fact-checker Logically AI also found the claim to be false. The woman, Olena Kurilo, was also captured in a video after the airstrike and shown to have the injuries. But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website.
from sg
