Всех все устраивало: на пленумах НДПА и КПСС произносились громкие речи о победной революции, звезды падали на погоны героев, блага лились полным потоком в карманы отдельных “интернационалистов” (коррупция, хищения и аферы не обошли стороной ограниченный контингент), а в советских газетах регулярно появлялись репортажи о безмерной благодарности афганского народа и сумасшедших темпах развития афганской экономики (по утверждениям премьер-министра ДРА Кештманда прирост национального дохода Афганистана с 1980-ого превышал аналогичный показатель СССР в несколько раз).
В отчаянии Шершнев в 1984 году пишет докладную записку на имя находившегося при смерти Генсека КПСС Черненко, в которой разносит в пух и прах героически-мифическую картину афганской эпопеи Советского Союза:
“...Операции приобрели характер полицейских, карательных мер, в результате мы втянулись в войну с народом, а она бесперспективна. Антигуманные действия советских войск в отношении мирного населения носят массовый и систематический характер и проявляются в грабежах, неоправданном и необоснованном применении оружия, разрушении жилищ, осквернении мечетей…Выполняя полицейские функции, не имея достаточных положительных стимулов и революционного порыва, армия не может не разлагаться, и именно этот факт накладывает негативный отпечаток на всю обстановку в Афганистане…».
Черненко эту крамольную записку прочитал и, - что удивительно, - наложил на неё положительную резолюцию, дав начало возможности осмысления в военных и партийных верхах перспектив продолжения зашедшей в тупик афганской кампании. Что уже в 1985 году выльется в начало т.н. “политики национального примирения” (ПНП), направленной на стабилизацию Афганистана, раздираемого крайне дорогой для Советского Союза войной, через диалог правительства с оппозицией и отказ от социалистического курса. Подразумевалось, что только таким образом можно было сохранить остатки влияния СССР в Афганистане, ибо сокрушить контрреволюцию и стабилизировать однопартийное правительство НДПА на всей территории страны не удалось ни к 7 ноября 1981 (как строго велел маршал Соколов), ни к 7 ноября 1985, ни даже к 1 мая 1988.
Навязанная Советами ПНП, в свою очередь, натолкнулась на противодействие как со стороны многочисленных фракций расколотой на тысячу частей НДПА (банально опасавшихся потери влияния в новом Афганистане), так и со стороны командования самого ограниченного контингента советских войск, которое с большим трудом принимало необходимость диалога с бывшими противниками. Даже несмотря на распоряжения Главпура, вплоть до 1988 года в рапортах, официальных сводках и докладах советских военных моджахеды продолжали именоваться “контрреволюционерами” и “бандитами”, тогда как в рамках ПНП должно было использоваться нейтральное словосочетание “вооруженная оппозиция”. В общем-то, записки того же Шершнева 1987-88 гг. открыто диагностировали провалы в проведении ПНП.
Соответственно, стойкое сопротивление диалогу фракций афганского правительства и советского военного командования, вкупе с наращиванием помощи моджахедам со стороны Пакистана, стремившегося в условиях ослабления просоветского режима взять под контроль “новый Афганистан”, перечеркнули все усилия по реализации политики национального примирения, инициатором которой был Л.И.Шершнев, полковник (впоследствии генерал-лейтенант), искренне стремившийся найти выход из военного тупика наименее болезненным для СССР образом.
Кстати, стоит сказать, что тот же Шершнев одновременно был и противником полного вывода советского контингента, логично предполагая, что в случае, если афганское правительство будет оставлено один на один с оппозицией, не достигнув с ней никакого реального компромисса, афганских товарищей просто перережут и по репутации СССР будет нанесен еще более болезненный удар, отзовущийся по всей Средней Азии. Но к 1989 году Советскому Союзу было уже не до международного престижа, геополитических игр и своих бывших афганских подопечных.
Всех все устраивало: на пленумах НДПА и КПСС произносились громкие речи о победной революции, звезды падали на погоны героев, блага лились полным потоком в карманы отдельных “интернационалистов” (коррупция, хищения и аферы не обошли стороной ограниченный контингент), а в советских газетах регулярно появлялись репортажи о безмерной благодарности афганского народа и сумасшедших темпах развития афганской экономики (по утверждениям премьер-министра ДРА Кештманда прирост национального дохода Афганистана с 1980-ого превышал аналогичный показатель СССР в несколько раз).
В отчаянии Шершнев в 1984 году пишет докладную записку на имя находившегося при смерти Генсека КПСС Черненко, в которой разносит в пух и прах героически-мифическую картину афганской эпопеи Советского Союза:
“...Операции приобрели характер полицейских, карательных мер, в результате мы втянулись в войну с народом, а она бесперспективна. Антигуманные действия советских войск в отношении мирного населения носят массовый и систематический характер и проявляются в грабежах, неоправданном и необоснованном применении оружия, разрушении жилищ, осквернении мечетей…Выполняя полицейские функции, не имея достаточных положительных стимулов и революционного порыва, армия не может не разлагаться, и именно этот факт накладывает негативный отпечаток на всю обстановку в Афганистане…».
Черненко эту крамольную записку прочитал и, - что удивительно, - наложил на неё положительную резолюцию, дав начало возможности осмысления в военных и партийных верхах перспектив продолжения зашедшей в тупик афганской кампании. Что уже в 1985 году выльется в начало т.н. “политики национального примирения” (ПНП), направленной на стабилизацию Афганистана, раздираемого крайне дорогой для Советского Союза войной, через диалог правительства с оппозицией и отказ от социалистического курса. Подразумевалось, что только таким образом можно было сохранить остатки влияния СССР в Афганистане, ибо сокрушить контрреволюцию и стабилизировать однопартийное правительство НДПА на всей территории страны не удалось ни к 7 ноября 1981 (как строго велел маршал Соколов), ни к 7 ноября 1985, ни даже к 1 мая 1988.
Навязанная Советами ПНП, в свою очередь, натолкнулась на противодействие как со стороны многочисленных фракций расколотой на тысячу частей НДПА (банально опасавшихся потери влияния в новом Афганистане), так и со стороны командования самого ограниченного контингента советских войск, которое с большим трудом принимало необходимость диалога с бывшими противниками. Даже несмотря на распоряжения Главпура, вплоть до 1988 года в рапортах, официальных сводках и докладах советских военных моджахеды продолжали именоваться “контрреволюционерами” и “бандитами”, тогда как в рамках ПНП должно было использоваться нейтральное словосочетание “вооруженная оппозиция”. В общем-то, записки того же Шершнева 1987-88 гг. открыто диагностировали провалы в проведении ПНП.
Соответственно, стойкое сопротивление диалогу фракций афганского правительства и советского военного командования, вкупе с наращиванием помощи моджахедам со стороны Пакистана, стремившегося в условиях ослабления просоветского режима взять под контроль “новый Афганистан”, перечеркнули все усилия по реализации политики национального примирения, инициатором которой был Л.И.Шершнев, полковник (впоследствии генерал-лейтенант), искренне стремившийся найти выход из военного тупика наименее болезненным для СССР образом.
Кстати, стоит сказать, что тот же Шершнев одновременно был и противником полного вывода советского контингента, логично предполагая, что в случае, если афганское правительство будет оставлено один на один с оппозицией, не достигнув с ней никакого реального компромисса, афганских товарищей просто перережут и по репутации СССР будет нанесен еще более болезненный удар, отзовущийся по всей Средней Азии. Но к 1989 году Советскому Союзу было уже не до международного престижа, геополитических игр и своих бывших афганских подопечных.
BY Сóрок сорóк
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In December 2021, Sebi officials had conducted a search and seizure operation at the premises of certain persons carrying out similar manipulative activities through Telegram channels. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. Meanwhile, a completely redesigned attachment menu appears when sending multiple photos or vides. Users can tap "X selected" (X being the number of items) at the top of the panel to preview how the album will look in the chat when it's sent, as well as rearrange or remove selected media. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app.
from us
