Сегодня в «Дайджесте» публикуем отрывок из «Албанского дневника» Рона Паджета, одного из крупнейших представителей Нью-Йоркской поэтической школы, в переводе Андрея Сен-Сенькова, вышедшего недавно отдельной книгой вместе с другими избранными сочинениями автора в издательстве SOYAPRESS.
.
<…>
На обратном пути к микроавтобусу замечаю стадо овец, их восемь штук. У троих ядовито-розовые головы — панк-овцы! — а я уже на мосту, мотающемся взад-вперед на ветру как сумасшедший. Скорее всего, розовый цвет — форма клеймения.
Я до сих пор не знаю, как зовут нашего водителя. Его микроавтобус «Рено» вмещает около десяти человек, а нас сегодня девять — пятеро американцев, Буяр, его брат, Флутура и сам водитель. Видимо, он купил его за 10 000 долларов новым или почти новым — его почти наверняка угнали во Франции и контрабандой провезли через Германию и Польшу сюда. В любом случае, он хороший водитель и хорошо знает дороги, а также местный дорожный этикет. Он спокойно, с вниманием мчится по ухабистым двухполосным дорогам.
В ресторане в Эльбасане кто-то говорит, что в албанском языке нет слова, обозначающего холестерин, так что его тут не существует. Как во Франции.
Сегодня в «Дайджесте» публикуем отрывок из «Албанского дневника» Рона Паджета, одного из крупнейших представителей Нью-Йоркской поэтической школы, в переводе Андрея Сен-Сенькова, вышедшего недавно отдельной книгой вместе с другими избранными сочинениями автора в издательстве SOYAPRESS.
.
<…>
На обратном пути к микроавтобусу замечаю стадо овец, их восемь штук. У троих ядовито-розовые головы — панк-овцы! — а я уже на мосту, мотающемся взад-вперед на ветру как сумасшедший. Скорее всего, розовый цвет — форма клеймения.
Я до сих пор не знаю, как зовут нашего водителя. Его микроавтобус «Рено» вмещает около десяти человек, а нас сегодня девять — пятеро американцев, Буяр, его брат, Флутура и сам водитель. Видимо, он купил его за 10 000 долларов новым или почти новым — его почти наверняка угнали во Франции и контрабандой провезли через Германию и Польшу сюда. В любом случае, он хороший водитель и хорошо знает дороги, а также местный дорожный этикет. Он спокойно, с вниманием мчится по ухабистым двухполосным дорогам.
В ресторане в Эльбасане кто-то говорит, что в албанском языке нет слова, обозначающего холестерин, так что его тут не существует. Как во Франции.
The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. As such, the SC would like to remind investors to always exercise caution when evaluating investment opportunities, especially those promising unrealistically high returns with little or no risk. Investors should also never deposit money into someone’s personal bank account if instructed. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts.
from us
