The Гращенков

Нобелевка по экономике – 2025: награда за красивые модели или за понимание реальности? Пока в Стокгольме вручают Нобелевскую премию мира (многие обеспокоены, получит ли ее критик инклюзивного капитализма – президент США Трамаа), есть еще одна важная награда – премия по экономике. Это всегда повод задуматься, а куда вообще движется экономическая наука и чьи заслуги поощряют высшей наградой?

Как показывает практика, за внешним блеском премии скрываются системные проблемы, которые многое говорят о состоянии западной экономической мысли в целом. Куда движется экономическая теория? Три ключевых тренда:

Во-первых, математизация и победа «красоты» над реальностью. Нобелевский комитет демонстрирует явную любовь к сложным математическим моделям. Как метко заметил нобелевский лауреат Пол Кругман, экономисты часто предпочитают «красоту моделей, а не соответствие этих моделей реальности». Это привело к тому, что «величайшие умы» десятилетиями «проворачивали» глобальные кризисы – от 2008 года до наших дней. Наука стала замыкаться в себе, создавая изощренные, но оторванные от жизни конструкции.

Во-вторых, поведенческий поворот. Положительным трендом можно считать рост влияния поведенческой экономики (Канеман, Смит), которая признает, что люди – не рациональные роботы. Однако, это направление слабо развито в России, а на Западе оно зачастую сливается с психологией, рискуя растерять достижения классических экономических школ.

В-третьих, конечно, западноцентричность и игнорирование глобальных проблем. Работы лауреатов фокусируются на проблемах развитых стран, оставляя за скобками специфику Азии, Латинской Америки, России. Ошибкой считается, что «экономика везде одна», что привело, например, к провалам рыночных реформ в 90-е в России. Экономисты игнорируют исторический, социологический и культурный контексты, что делает их прогнозы несостоятельными.

Кому и за что вручают премии? Неудобная статистика. Граждане США: подавляющее большинство, как и профессора ведущих американских вузов. Большинство – мужчины. И это не случайность, а следствие исторических условий, «утечки мозгов» и специфики формирования научной элиты в XX веке. Однако это не может не вызывать вопросов о предвзятости и «групповом мышлении» в Нобелевском комитете, который состоит из малоизвестных шведских экономистов. При этом мимо премии прошли грандиозные труды, не вписывающиеся в мейнстрим, – работы Фернана Броделя, Энгаса Мэддисона или Томаса Пикетти.

Почему среди лауреатов почти нет россиян? Настоящая экономическая наука в СССР преследовалась. Судьбы таких гигантов, как Кондратьев, Чаянов или Леонтьев и другие – трагичны. Однако советские экономисты, вопреки всему, добивались выдающихся результатов. Яркий пример – Игорь Бирман, который, эмигрировав в США, еще в 1970-е гораздо точнее западных советологов предсказал кризис советской экономики, оценил реальные военные расходы и бюджетный дефицит СССР. Его работы наглядно показали ограниченность западного экономического мейнстрима, не способного понять советскую специфику.

Так что не только в части «мира», но и в части экономики видны сигналы кризиса. Нобелевская премия сегодня – это не столько маяк передовой мысли, сколько симптом ее кризиса. Она поощряет математическую элегантность в ущерб прорывному пониманию реальных процессов, игнорирует большую часть мира и его острые проблемы (от деградации образования до деиндустриализации). Повод задуматься о том, почему экономическая наука, обладающая таким интеллектуальным потенциалом, так часто оказывается неспособной ответить на вызовы времени. И вопрос английской королевы, заданный в 2008 году: «Где же были наши экономисты?» – по-прежнему актуален.

www.group-telegram.com/us/thegraschenkov.com/6043

55.5K viewsOct 10 at 08:33

Нобелевка по экономике – 2025: награда за красивые модели или за понимание реальности? Пока в Стокгольме вручают Нобелевскую премию мира (многие обеспокоены, получит ли ее критик инклюзивного капитализма – президент США Трамаа), есть еще одна важная награда – премия по экономике. Это всегда повод задуматься, а куда вообще движется экономическая наука и чьи заслуги поощряют высшей наградой?

Как показывает практика, за внешним блеском премии скрываются системные проблемы, которые многое говорят о состоянии западной экономической мысли в целом. Куда движется экономическая теория? Три ключевых тренда:

Во-первых, математизация и победа «красоты» над реальностью. Нобелевский комитет демонстрирует явную любовь к сложным математическим моделям. Как метко заметил нобелевский лауреат Пол Кругман, экономисты часто предпочитают «красоту моделей, а не соответствие этих моделей реальности». Это привело к тому, что «величайшие умы» десятилетиями «проворачивали» глобальные кризисы – от 2008 года до наших дней. Наука стала замыкаться в себе, создавая изощренные, но оторванные от жизни конструкции.

Во-вторых, поведенческий поворот. Положительным трендом можно считать рост влияния поведенческой экономики (Канеман, Смит), которая признает, что люди – не рациональные роботы. Однако, это направление слабо развито в России, а на Западе оно зачастую сливается с психологией, рискуя растерять достижения классических экономических школ.

В-третьих, конечно, западноцентричность и игнорирование глобальных проблем. Работы лауреатов фокусируются на проблемах развитых стран, оставляя за скобками специфику Азии, Латинской Америки, России. Ошибкой считается, что «экономика везде одна», что привело, например, к провалам рыночных реформ в 90-е в России. Экономисты игнорируют исторический, социологический и культурный контексты, что делает их прогнозы несостоятельными.

Кому и за что вручают премии? Неудобная статистика. Граждане США: подавляющее большинство, как и профессора ведущих американских вузов. Большинство – мужчины. И это не случайность, а следствие исторических условий, «утечки мозгов» и специфики формирования научной элиты в XX веке. Однако это не может не вызывать вопросов о предвзятости и «групповом мышлении» в Нобелевском комитете, который состоит из малоизвестных шведских экономистов. При этом мимо премии прошли грандиозные труды, не вписывающиеся в мейнстрим, – работы Фернана Броделя, Энгаса Мэддисона или Томаса Пикетти.

Почему среди лауреатов почти нет россиян? Настоящая экономическая наука в СССР преследовалась. Судьбы таких гигантов, как Кондратьев, Чаянов или Леонтьев и другие – трагичны. Однако советские экономисты, вопреки всему, добивались выдающихся результатов. Яркий пример – Игорь Бирман, который, эмигрировав в США, еще в 1970-е гораздо точнее западных советологов предсказал кризис советской экономики, оценил реальные военные расходы и бюджетный дефицит СССР. Его работы наглядно показали ограниченность западного экономического мейнстрима, не способного понять советскую специфику.

Так что не только в части «мира», но и в части экономики видны сигналы кризиса. Нобелевская премия сегодня – это не столько маяк передовой мысли, сколько симптом ее кризиса. Она поощряет математическую элегантность в ущерб прорывному пониманию реальных процессов, игнорирует большую часть мира и его острые проблемы (от деградации образования до деиндустриализации). Повод задуматься о том, почему экономическая наука, обладающая таким интеллектуальным потенциалом, так часто оказывается неспособной ответить на вызовы времени. И вопрос английской королевы, заданный в 2008 году: «Где же были наши экономисты?» – по-прежнему актуален.

BY The Гращенков