У истории с блогером Апачевым, разрисовавшим стены Суджи матерными граффити, есть причина - кризис жанра. У блогеров, которые рассказывали в 22-м про Мариуполь, грозили ВСУ, теперь случился кризис. Непонятно, на чем делать хайп. Наиболее заметно этот кризис обозначился в 24-м году. Теперь недостаточно, как раньше, просто приехать в только что освобожденный поселок, показать развалины, проклясть ВСУ, раздать пару хлебов дождавшимся старикам, чтобы выдавить из подписчиков эмоциональное - "Ах!". Тогда, в 22-м, общество только постигало что такое война, что такое ВСУ и их зверства, а сейчас оно само все знает. Сейчас у многих воюют родственники - близкие и дальние. У нас, наконец, была Суджа и поселки, находившиеся в оккупации семь месяцев. Это стало такой моральной травмой для нашего общества, что просто поездкой в освобождённые развалины ты теперь никого не удивишь, хайп не соберешь. Ведь подумать только - наши люди, обычные наши люди, семь месяцев провели во власти врага, а мы (по объективным причинам) не смогли им помочь. ВСУ и до Суджи зверствовали, но не на территории России. И если зверства в украинском поселке простой человек мог себе объяснить так - "Там наши русские люди, оказавшиеся на Украине, и мы, как страна, делаем все, чтобы их в Россию вернуть" - то оккупацию на своей территории объяснить было очень сложно. Она привела к тяжёлому осмыслению войны, и общество уже не захочет бравады. Оно хочет другого. Ну какое "Соси, хохол" (простите, не мой лексикон, самой противен), когда семь месяцев этот хохол держал в плену наших граждан? Если б он, простите, "сосал", ни дня бы наши люди не провели в оккупации.
Мы очень виноваты перед жителями Суджи. Да хотя бы в том, что это испытание выполо на их долю, а не на нашу. И в сакральном смысле только одно могло искупить страдание наших людей в оккупации. Равное страдание. И жертва нашего солдата в трубе искупила нашу вину перед жителями Суджи. Только что-то вот такого же масштаба, как труба, могло показать жителя Суджи, что они не забыты, на них не махнули рукой, ради них мужчины полезли в трубу. Труба - это не просто штурм и физическое освобождение, это ещё и предъявленная жертва, после которой все было прощено. Я уже говорила, что это - событие библейского масштаба. И представьте, тут появляется блогер с баллончиком краски, и пишет матюки и пошлости на священных развалинах. А Суджа после того, что она пережила, и что мы пережили с ней, стала маленькой родиной для многих из нас. И вот блогер пишет на развалинах этой родины матюки. Это все равно, что взять человека, которому срочно надо в церковь к иконе, и отвести его к исписанному пошлостями забору. Общество среагировало на то, на что оно, в 22-м не реагировало. Блогер удивлен - он всегда делал так. Что теперь не так? Дело в жанре. Жанр не просто устарел, общество стало взрослым, и теперь отличает пошлый хайп от настоящего
У истории с блогером Апачевым, разрисовавшим стены Суджи матерными граффити, есть причина - кризис жанра. У блогеров, которые рассказывали в 22-м про Мариуполь, грозили ВСУ, теперь случился кризис. Непонятно, на чем делать хайп. Наиболее заметно этот кризис обозначился в 24-м году. Теперь недостаточно, как раньше, просто приехать в только что освобожденный поселок, показать развалины, проклясть ВСУ, раздать пару хлебов дождавшимся старикам, чтобы выдавить из подписчиков эмоциональное - "Ах!". Тогда, в 22-м, общество только постигало что такое война, что такое ВСУ и их зверства, а сейчас оно само все знает. Сейчас у многих воюют родственники - близкие и дальние. У нас, наконец, была Суджа и поселки, находившиеся в оккупации семь месяцев. Это стало такой моральной травмой для нашего общества, что просто поездкой в освобождённые развалины ты теперь никого не удивишь, хайп не соберешь. Ведь подумать только - наши люди, обычные наши люди, семь месяцев провели во власти врага, а мы (по объективным причинам) не смогли им помочь. ВСУ и до Суджи зверствовали, но не на территории России. И если зверства в украинском поселке простой человек мог себе объяснить так - "Там наши русские люди, оказавшиеся на Украине, и мы, как страна, делаем все, чтобы их в Россию вернуть" - то оккупацию на своей территории объяснить было очень сложно. Она привела к тяжёлому осмыслению войны, и общество уже не захочет бравады. Оно хочет другого. Ну какое "Соси, хохол" (простите, не мой лексикон, самой противен), когда семь месяцев этот хохол держал в плену наших граждан? Если б он, простите, "сосал", ни дня бы наши люди не провели в оккупации.
Мы очень виноваты перед жителями Суджи. Да хотя бы в том, что это испытание выполо на их долю, а не на нашу. И в сакральном смысле только одно могло искупить страдание наших людей в оккупации. Равное страдание. И жертва нашего солдата в трубе искупила нашу вину перед жителями Суджи. Только что-то вот такого же масштаба, как труба, могло показать жителя Суджи, что они не забыты, на них не махнули рукой, ради них мужчины полезли в трубу. Труба - это не просто штурм и физическое освобождение, это ещё и предъявленная жертва, после которой все было прощено. Я уже говорила, что это - событие библейского масштаба. И представьте, тут появляется блогер с баллончиком краски, и пишет матюки и пошлости на священных развалинах. А Суджа после того, что она пережила, и что мы пережили с ней, стала маленькой родиной для многих из нас. И вот блогер пишет на развалинах этой родины матюки. Это все равно, что взять человека, которому срочно надо в церковь к иконе, и отвести его к исписанному пошлостями забору. Общество среагировало на то, на что оно, в 22-м не реагировало. Блогер удивлен - он всегда делал так. Что теперь не так? Дело в жанре. Жанр не просто устарел, общество стало взрослым, и теперь отличает пошлый хайп от настоящего
BY Marina Akhmedova
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. Some privacy experts say Telegram is not secure enough On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today."
from tr
