формами “интернациональной помощи”, практикуемыми соцлагерем, напоминающими неэквивалентный “империалистический” обмен, о чем не преминул сообщить в знаменитой Алжирской речи в феврале 1965.
Вероятно, наблюдая за развитием Кубинской революции, Гевара не захотел играть в “реальную политику” под крылом СССР и в 1962-63 гг. приступил к конкретной разработке плана общеконтинентальной партизанской войны с самим собою во главе.
С точки зрения ортодоксального марксизма-ленинизма проект этот перекликался с постулатами, приписываемыми демонизированному в сталинские годы троцкизму. Потому что Гевара, как и Троцкий, особо не верил в возможность изолированного выживания Кубинской революции под боком США и считал залогом ее спасения “экспорт” вооруженной борьбы против империализма в страны Латинской и Центральной Америки.
И если в статье “Тактика и стратегия латиноамериканской революции” эта идея подавалась в завуалированном виде, то в “Послании к аргентинцам” (май 1962), о необходимости “расширения” революции на весь континент ради её выживания говорится прямо.
Учитывая так же, что в развитии своего наполеоновского латиноамериканского проекта Гевара был “всеяден”, - т.е. был далек от межфракционной борьбы и выражал готовность сотрудничать с любыми радикальными левыми, начиная от перуанского троцкиста Уго Бланко и боливийского маоиста Моисеса Гевары, заканчивая бразильскими революционными националистами и аргентинскими перонистами, - марксистско-ленинский официоз относился к Команданте весьма сдержанно. И если в период хрущевского “волюнтаризма” фигура Че Гевары еще как-то соотносилась с наступательной внешней политикой СССР, то в брежневскую эпоху “разрядки” идеи о “создании двух, трех, многих Вьетнамов” совершенно не отвечали задачам “международного коммунистического движения” во главе с Москвой.
Китайцам Гевара не очень нравился тоже, но по иной причине: геваристская тактика “партизанского очага” слегка противоречила концепции “затяжной народной войны”, с которой китайцы в то время носились по всему миру, выдавая её за единственно-верное средство завоевания власти коммунистами. Стало быть, конфликт меж этими тактическими схемами мешал возвышению Пекина как нового центра мирового коммунистического движения, сохранившего в чистоте учение марксизма-ленинизма.
Учитывая масштаб и влияние фигуры Эрнесто Гевары ни советские, ни китайские товарищи конечно напрямую не смели обвинять его ни в чем (это было бы “выстрелом в ногу”), и только лишь бескомпромиссный албанский лидер Энвер Ходжа на встрече с делегатами из Эквадора в 1968 не постеснялся сказать то, о чем китайцы и советские лишь ворковали в кулуарах: Че Гевара не марксист-ленинец, а мелкобуржуазный полуанархист, павший жертвой собственного авантюризма.
Однако исподволь (а некоторые, - вроде мощной Коммунистической Партии Бразилии, - и напрямую) просоветские/прокитайские партии таки проводили борьбу с вредным “культом Гевары”.
Интересный рассказ в своей книжке-интервью “Un contadino nella metropoli” (Крестьянин в городе) приводит ныне покойный Просперо Галлинари, один из боевиков итальянских “Красных Бригад”, да не просто боевиков, а тех немногих, кого принято называть “l’irriducibile” (непримиримые/несгибаемые). Т.е. тех, которые считались “нераскаявшимися”; отсидев 17 лет, в 1996 году он отбыл под домашний арест полным инвалидом из-за последствий полученного ранения в голову, но так и не был переведен в режим “полусвободы” (в итальянской пенитенциарной практике есть такая возможность после 25 лет заключения) из-за принципиального отказа от покаяния, померев в 2013 в статусе заключенного.
В 1968 году Просперо Галлинари был членом Молодежного Фронта просоветской еще Итальянской Компартии, крупнейшей коммунистической партии Западной Европы.
В честь первой годовщины гибели Эрнесто Че Гевары в 1968 этот Галлинари, будучи заведующим молодежной партийной секции в Реджио Эмилии, решил вывесить на фасаде городского офиса ИКП траурные флаги, вытащив дополнительно на балкон еще и проигрыватель с усилителем, который играл старые революционные песни.
формами “интернациональной помощи”, практикуемыми соцлагерем, напоминающими неэквивалентный “империалистический” обмен, о чем не преминул сообщить в знаменитой Алжирской речи в феврале 1965.
Вероятно, наблюдая за развитием Кубинской революции, Гевара не захотел играть в “реальную политику” под крылом СССР и в 1962-63 гг. приступил к конкретной разработке плана общеконтинентальной партизанской войны с самим собою во главе.
С точки зрения ортодоксального марксизма-ленинизма проект этот перекликался с постулатами, приписываемыми демонизированному в сталинские годы троцкизму. Потому что Гевара, как и Троцкий, особо не верил в возможность изолированного выживания Кубинской революции под боком США и считал залогом ее спасения “экспорт” вооруженной борьбы против империализма в страны Латинской и Центральной Америки.
И если в статье “Тактика и стратегия латиноамериканской революции” эта идея подавалась в завуалированном виде, то в “Послании к аргентинцам” (май 1962), о необходимости “расширения” революции на весь континент ради её выживания говорится прямо.
Учитывая так же, что в развитии своего наполеоновского латиноамериканского проекта Гевара был “всеяден”, - т.е. был далек от межфракционной борьбы и выражал готовность сотрудничать с любыми радикальными левыми, начиная от перуанского троцкиста Уго Бланко и боливийского маоиста Моисеса Гевары, заканчивая бразильскими революционными националистами и аргентинскими перонистами, - марксистско-ленинский официоз относился к Команданте весьма сдержанно. И если в период хрущевского “волюнтаризма” фигура Че Гевары еще как-то соотносилась с наступательной внешней политикой СССР, то в брежневскую эпоху “разрядки” идеи о “создании двух, трех, многих Вьетнамов” совершенно не отвечали задачам “международного коммунистического движения” во главе с Москвой.
Китайцам Гевара не очень нравился тоже, но по иной причине: геваристская тактика “партизанского очага” слегка противоречила концепции “затяжной народной войны”, с которой китайцы в то время носились по всему миру, выдавая её за единственно-верное средство завоевания власти коммунистами. Стало быть, конфликт меж этими тактическими схемами мешал возвышению Пекина как нового центра мирового коммунистического движения, сохранившего в чистоте учение марксизма-ленинизма.
Учитывая масштаб и влияние фигуры Эрнесто Гевары ни советские, ни китайские товарищи конечно напрямую не смели обвинять его ни в чем (это было бы “выстрелом в ногу”), и только лишь бескомпромиссный албанский лидер Энвер Ходжа на встрече с делегатами из Эквадора в 1968 не постеснялся сказать то, о чем китайцы и советские лишь ворковали в кулуарах: Че Гевара не марксист-ленинец, а мелкобуржуазный полуанархист, павший жертвой собственного авантюризма.
Однако исподволь (а некоторые, - вроде мощной Коммунистической Партии Бразилии, - и напрямую) просоветские/прокитайские партии таки проводили борьбу с вредным “культом Гевары”.
Интересный рассказ в своей книжке-интервью “Un contadino nella metropoli” (Крестьянин в городе) приводит ныне покойный Просперо Галлинари, один из боевиков итальянских “Красных Бригад”, да не просто боевиков, а тех немногих, кого принято называть “l’irriducibile” (непримиримые/несгибаемые). Т.е. тех, которые считались “нераскаявшимися”; отсидев 17 лет, в 1996 году он отбыл под домашний арест полным инвалидом из-за последствий полученного ранения в голову, но так и не был переведен в режим “полусвободы” (в итальянской пенитенциарной практике есть такая возможность после 25 лет заключения) из-за принципиального отказа от покаяния, померев в 2013 в статусе заключенного.
В 1968 году Просперо Галлинари был членом Молодежного Фронта просоветской еще Итальянской Компартии, крупнейшей коммунистической партии Западной Европы.
В честь первой годовщины гибели Эрнесто Че Гевары в 1968 этот Галлинари, будучи заведующим молодежной партийной секции в Реджио Эмилии, решил вывесить на фасаде городского офиса ИКП траурные флаги, вытащив дополнительно на балкон еще и проигрыватель с усилителем, который играл старые революционные песни.
BY Сóрок сорóк
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Telegram Messenger Blocks Navalny Bot During Russian Election "We're seeing really dramatic moves, and it's all really tied to Ukraine right now, and in a secondary way, in terms of interest rates," Octavio Marenzi, CEO of Opimas, told Yahoo Finance Live on Thursday. "This war in Ukraine is going to give the Fed the ammunition, the cover that it needs, to not raise interest rates too quickly. And I think Jay Powell is a very tepid sort of inflation fighter and he's not going to do as much as he needs to do to get that under control. And this seems like an excuse to kick the can further down the road still and not do too much too soon." Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities.
from tw
