Юрий Долгорукий

Если никаб начнет выступать предметом политического торга, то ни о какой религиозности уже не может быть и речи. В заявлении муфтия Москвы Ильдара Аляутдинова есть один тревожный момент - он позволил себе противопоставить интересы России и ее ближневосточных партнеров, основываясь сугубо на дозволении носить никаб. Получается, что все экономические наработки, все существующие и планируемые проекты взаимовыгодного сотрудничества меркнут перед отрезом плотной ткани, закрывающим женское лицо? Хочется верить, что столь неосторожное и даже провокационное высказывание Аляутдинов сделал по собственному почину, потому что если он является проводником мнения каких-нибудь ближневосточных элитных групп, то возникает куда более неприятный вопрос - действительно ли их расположение Россия должна получить ценой культурной интервенции?

Вообще же наша страна - настоящее пространство парадоксов. Есть какая-то национальная ментальная черта - инаковое принять и имплементировать в еще большей степени, чем, собственно, носители. Мы будем говорить на русском лучше французов, готовить хамон лучше испанцев, Шерлока Холмса снимем так, что обзавидуются англичане, а в нашем законодательно светском государстве будет процветать шариат в формах, которых нет даже в тех странах, где он возник. И пусть это сравнение звучит немного смешно, зато передает суть происходящего. Сам факт того, что ведутся такие разговоры, уже ненормален. Светское государство, безусловно, признает права всех религий, но при сохранении именно светского примата во всех повседневных широких культурных практиках. Поэтому и к никабу в светском государстве отношение определяется не с точки зрения религии, а с точки зрения, как минимум, мер обеспечения безопасности, предполагающих у его гражданина открытое лицо. Не говоря уже о многогранном и сложном дискуссионном вопросе - является ли никаб проявлением религиозного радикализма. Но если в Таджикистане его ношение будет запрещено, а в России нет, то нетрудно догадаться, куда отправятся жить таджикские исламские радикалы - разумеется туда, где их никто ни в чем не ограничивает.

Те же, кто рассматривает запрет на ношение никаба как форму религиозного притеснения, лукавят. Многоконфессиональность является одной из разновидностей свободы, которая, как известно, заканчивается там, где начинается свобода другого. В шариате есть еще немало вещей, которые сложно монтируются со светским устройством общества. Например, многоженство, которое, видимо, исходя из тех же соображений, придется тоже разрешить. Тем временем в России есть президентский указ об основах культурной политики, в котором закреплено понятие брака, как союза мужчины и женщины (а не мужчины и двух-трех женщин). И что делать с этим? Кстати, привет тем, кто в свое время насмехался над юридическим закреплением этой формулировки, как оказалось, она весьма полезна вот как раз для таких случаев. А что делать с непокрытыми не-мусульманками, очевидно, воплощающими греховный соблазн для шариатского мужчины (прецеденты того, как может “решиться” этот вопрос, увы, уже были)?

В общем, такого рода дискуссии демонстрируют, что, вероятно, в некоторых законодательных актах, регламентирующих светский характер нашего государства, остались незаполненные лакуны. И заполнить их надо как можно скорее.

Ваш Юрий Долгорукий

Telegram

Московская прачечная

Гюльчатай, открой личико!

Никабы, которые полностью закрывают лицо, оставляя открытыми только глаза, в России должны быть запрещены, считает глава Совета по правам человека при президенте России Валерий Фадеев. «Обращу внимание еще на одну проблему: в России…

www.group-telegram.com/tw/yuradolgoruk.com/1501

89.7K viewsMay 23, 2024 at 07:42

Если никаб начнет выступать предметом политического торга, то ни о какой религиозности уже не может быть и речи. В заявлении муфтия Москвы Ильдара Аляутдинова есть один тревожный момент - он позволил себе противопоставить интересы России и ее ближневосточных партнеров, основываясь сугубо на дозволении носить никаб. Получается, что все экономические наработки, все существующие и планируемые проекты взаимовыгодного сотрудничества меркнут перед отрезом плотной ткани, закрывающим женское лицо? Хочется верить, что столь неосторожное и даже провокационное высказывание Аляутдинов сделал по собственному почину, потому что если он является проводником мнения каких-нибудь ближневосточных элитных групп, то возникает куда более неприятный вопрос - действительно ли их расположение Россия должна получить ценой культурной интервенции?

Вообще же наша страна - настоящее пространство парадоксов. Есть какая-то национальная ментальная черта - инаковое принять и имплементировать в еще большей степени, чем, собственно, носители. Мы будем говорить на русском лучше французов, готовить хамон лучше испанцев, Шерлока Холмса снимем так, что обзавидуются англичане, а в нашем законодательно светском государстве будет процветать шариат в формах, которых нет даже в тех странах, где он возник. И пусть это сравнение звучит немного смешно, зато передает суть происходящего. Сам факт того, что ведутся такие разговоры, уже ненормален. Светское государство, безусловно, признает права всех религий, но при сохранении именно светского примата во всех повседневных широких культурных практиках. Поэтому и к никабу в светском государстве отношение определяется не с точки зрения религии, а с точки зрения, как минимум, мер обеспечения безопасности, предполагающих у его гражданина открытое лицо. Не говоря уже о многогранном и сложном дискуссионном вопросе - является ли никаб проявлением религиозного радикализма. Но если в Таджикистане его ношение будет запрещено, а в России нет, то нетрудно догадаться, куда отправятся жить таджикские исламские радикалы - разумеется туда, где их никто ни в чем не ограничивает.

Те же, кто рассматривает запрет на ношение никаба как форму религиозного притеснения, лукавят. Многоконфессиональность является одной из разновидностей свободы, которая, как известно, заканчивается там, где начинается свобода другого. В шариате есть еще немало вещей, которые сложно монтируются со светским устройством общества. Например, многоженство, которое, видимо, исходя из тех же соображений, придется тоже разрешить. Тем временем в России есть президентский указ об основах культурной политики, в котором закреплено понятие брака, как союза мужчины и женщины (а не мужчины и двух-трех женщин). И что делать с этим? Кстати, привет тем, кто в свое время насмехался над юридическим закреплением этой формулировки, как оказалось, она весьма полезна вот как раз для таких случаев. А что делать с непокрытыми не-мусульманками, очевидно, воплощающими греховный соблазн для шариатского мужчины (прецеденты того, как может “решиться” этот вопрос, увы, уже были)?

В общем, такого рода дискуссии демонстрируют, что, вероятно, в некоторых законодательных актах, регламентирующих светский характер нашего государства, остались незаполненные лакуны. И заполнить их надо как можно скорее.

Ваш Юрий Долгорукий

BY Юрий Долгорукий