Утром были в госпитале Бурденко. Я не буду сейчас писать ни про какую гуманитарку и прочее. Расскажу о другом. Мы все привыкли, что воют мужчины. Заходишь в палату и понимаешь- да, сложно, да - у всех разная степень тяжести ранений и состояния. Да, сердце сжимается. Стараемся поддержать, обнять, поговорить по душам.
Но сегодня мы были у девушек.
У хрупких , нежных железобетонных русских девушек, которые наравне с мужчинами принимают участие в специальной военной операции.
Заходим, приносим фрукты, цветы, вкусняшки. Я очень стараюсь держать себя в руках. Но, то что происходит внутри в этот момент, невозможно передать словами.
Женщины на фронте тоже ведут боевую работу. Светлана принимала участие в боях на передовой, пошла за мужем. Она стрелок. Получила сильное ранение, с риском ампутации одновременно и руки, и ноги. Дай Бог сил и здоровья спасителям из Бурденко, которые не дали этому случиться.
Пока Света была в госпитале, погиб её муж. И вот мы стоим рядом с ней, разговариваем. Сколько силы, нежности, теплоты в этой девушке. И не укладывается в голове, как такое возможно?
За эти 2 года мы ко многому привыкли. Смерть, боль, слезы все это постоянно ходит где-то рядом. Но, то что мы увидели сегодня, я не могу принять, осознать и, наверное, не хочу.
Если кто-то все ещё думает, что СВО это где-то далеко и совсем не с нами, а гуманитарка-это что-то, что должны делать другие, навестите военных в госпитале, поговорите с теми, кто пришёл с передовой, глядя им в глаза. И не будет больше ненужных вопросов и разговоров о том, кто кому и что должен. Наверное, правда в любой ситуации начинать нужно с себя.
Мы недавно были в Волновахе и батюшка Адександр, настоятель до тла сгоревшего 2 года назад храма сказал мысль, которая меня не покидает до сих пор. Храм можно восстановить, но научатся люди быть людьми- зависит только от нас самих....
Со Светой мы теперь на связи. А Олесю не застали, её увезли на операцию. Написали письмо. Обязательно навестим.
Утром были в госпитале Бурденко. Я не буду сейчас писать ни про какую гуманитарку и прочее. Расскажу о другом. Мы все привыкли, что воют мужчины. Заходишь в палату и понимаешь- да, сложно, да - у всех разная степень тяжести ранений и состояния. Да, сердце сжимается. Стараемся поддержать, обнять, поговорить по душам.
Но сегодня мы были у девушек.
У хрупких , нежных железобетонных русских девушек, которые наравне с мужчинами принимают участие в специальной военной операции.
Заходим, приносим фрукты, цветы, вкусняшки. Я очень стараюсь держать себя в руках. Но, то что происходит внутри в этот момент, невозможно передать словами.
Женщины на фронте тоже ведут боевую работу. Светлана принимала участие в боях на передовой, пошла за мужем. Она стрелок. Получила сильное ранение, с риском ампутации одновременно и руки, и ноги. Дай Бог сил и здоровья спасителям из Бурденко, которые не дали этому случиться.
Пока Света была в госпитале, погиб её муж. И вот мы стоим рядом с ней, разговариваем. Сколько силы, нежности, теплоты в этой девушке. И не укладывается в голове, как такое возможно?
За эти 2 года мы ко многому привыкли. Смерть, боль, слезы все это постоянно ходит где-то рядом. Но, то что мы увидели сегодня, я не могу принять, осознать и, наверное, не хочу.
Если кто-то все ещё думает, что СВО это где-то далеко и совсем не с нами, а гуманитарка-это что-то, что должны делать другие, навестите военных в госпитале, поговорите с теми, кто пришёл с передовой, глядя им в глаза. И не будет больше ненужных вопросов и разговоров о том, кто кому и что должен. Наверное, правда в любой ситуации начинать нужно с себя.
Мы недавно были в Волновахе и батюшка Адександр, настоятель до тла сгоревшего 2 года назад храма сказал мысль, которая меня не покидает до сих пор. Храм можно восстановить, но научатся люди быть людьми- зависит только от нас самих....
Со Светой мы теперь на связи. А Олесю не застали, её увезли на операцию. Написали письмо. Обязательно навестим.
Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later.
from ua
