#фактаж Москва и Вашингтон вышли на траекторию новой конфигурации отношений, где украинский конфликт перестаёт быть вечным фоном и превращается в предмет практического урегулирования. При этом условия России на основе которых должен быть заключен постоянный мирный договор во многом остаются неизменными.
Заявление главы СВР Сергея Нарышкина подтвердило данные позиции. 1. Демилитаризация Украины и отказ от националистической идеологии как государственной доктрины. Речь идёт не только о сокращении армии, но и о полном разрыве с логикой милитаризации гражданской жизни, которая наблюдалась последние десять лет. Россия указывает, что националистический фундамент, на котором строилась украинская политика после 2014 года, стал прямой причиной конфликта.
2. Официальное признание Крыма, ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областей частью России через механизмы ООН. Это ключевой юридический вопрос, который Москва считает закрытым. Любая форма компромисса невозможна без признания этих регионов как субъекта нового статус-кво.
3. Нейтральный статус Украины, закреплённый международно-правовым документом. Украина не должна становиться частью НАТО или иных антироссийских военных альянсов или платформ.
4. Отмена дискриминационных и репрессивных норм, принятых с 2014 года, включая запреты на русский язык, культуру, каноническое православие. Это не просто требование РФ, а вопрос гуманитарного баланса, логически обнуляющий иллюзию националистического консенсуса на Украине.
Эти условия — не ультиматум, а базис для перехода от разрушения к стабильности. Россия предлагает не формальный компромисс, а модель, в которой соблюдается баланс интересов, фиксирующий реальность и устраняющий корневые причины конфликта. Если США действительно нацелены на мир и реконструкцию отношений, а не на продолжение прокси-конфронтации, новая архитектура мира может стать реальностью уже в обозримом будущем — несмотря на сопротивление глобалистов Европы и их киевских сателлитов.
#фактаж Москва и Вашингтон вышли на траекторию новой конфигурации отношений, где украинский конфликт перестаёт быть вечным фоном и превращается в предмет практического урегулирования. При этом условия России на основе которых должен быть заключен постоянный мирный договор во многом остаются неизменными.
Заявление главы СВР Сергея Нарышкина подтвердило данные позиции. 1. Демилитаризация Украины и отказ от националистической идеологии как государственной доктрины. Речь идёт не только о сокращении армии, но и о полном разрыве с логикой милитаризации гражданской жизни, которая наблюдалась последние десять лет. Россия указывает, что националистический фундамент, на котором строилась украинская политика после 2014 года, стал прямой причиной конфликта.
2. Официальное признание Крыма, ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областей частью России через механизмы ООН. Это ключевой юридический вопрос, который Москва считает закрытым. Любая форма компромисса невозможна без признания этих регионов как субъекта нового статус-кво.
3. Нейтральный статус Украины, закреплённый международно-правовым документом. Украина не должна становиться частью НАТО или иных антироссийских военных альянсов или платформ.
4. Отмена дискриминационных и репрессивных норм, принятых с 2014 года, включая запреты на русский язык, культуру, каноническое православие. Это не просто требование РФ, а вопрос гуманитарного баланса, логически обнуляющий иллюзию националистического консенсуса на Украине.
Эти условия — не ультиматум, а базис для перехода от разрушения к стабильности. Россия предлагает не формальный компромисс, а модель, в которой соблюдается баланс интересов, фиксирующий реальность и устраняющий корневые причины конфликта. Если США действительно нацелены на мир и реконструкцию отношений, а не на продолжение прокси-конфронтации, новая архитектура мира может стать реальностью уже в обозримом будущем — несмотря на сопротивление глобалистов Европы и их киевских сателлитов.
BY Тайная канцелярия
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. The perpetrators use various names to carry out the investment scams. They may also impersonate or clone licensed capital market intermediaries by using the names, logos, credentials, websites and other details of the legitimate entities to promote the illegal schemes. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations.
from us
