* * * У нас такая долгая зима, что мы не помним живости деревьев, и только кости их в напольных вазах порой напоминают о тепле. И снега у нас столько, что дома (а городок наш сплошь пятиэтажный) завалены им по уши, вернее по крыши, лишь кресты антенн торчат. И ветер, и мороз у нас такой, что стынет в жилах кровь и в батареях. И где-то под сугробами котельная кипит и пышет, как ядро земное, отапливая наши склепы, лишь бы они не превратились в мерзлоту. А мы живём на первом этаже. И наш этаж то первый, то последний, последний чаще, ибо, как сказали, у нас такая долгая зима. Так и живём в потёмках. Долго спим, проснувшись, за нос чайник поднимаем, из форточки зачерпываем снег и разжигаем газовую плитку куском луны. Завариваем чай из трав, что собраны коротким летом, себя и дом свой чаем согреваем. Чайком одним и духом божьим живы. На окнах пишем пальцами молитвы, читаем книги задом наперёд и по углам чего-то мастерим. А если станет скучно, то в подъезд к соскучившимся, как и мы, выходим, на подоконнике играем в нарды и забиваем вчетвером козла. Тем и живём. Без неба целый год почти что год не кажем нос наружу. Наружа нас нисколько не прельщает, нисколько нас ни манит, ни влечёт. И только дядя Федя, наш сосед, наш беззаветный заполярный лама, выходит с венским стулом в пустоту, в глухой степи заснеженной садится на ветхий стул. Полярную звезду берёт в ладонь, вздыхает глубоко и с выдохом скульптурой замерзает. С тех пор мы ждём пришествие весны, как день сурка, но только день собаки. Когда пёс дяди Феди, рыжий Бим, что до того калачиком свернулся, проснётся, побежит наверх и слижет звезду с ладони. И над мёртвой степью повиснет, как в других краях заря, слюнявый розовый язык собаки. Тогда мы всей гурьбой наверх выходим, пируем, пляшем, хороводы водим, сжигаем прошлогодние скелеты деревьев. Так встречаем новый год.
* * * У нас такая долгая зима, что мы не помним живости деревьев, и только кости их в напольных вазах порой напоминают о тепле. И снега у нас столько, что дома (а городок наш сплошь пятиэтажный) завалены им по уши, вернее по крыши, лишь кресты антенн торчат. И ветер, и мороз у нас такой, что стынет в жилах кровь и в батареях. И где-то под сугробами котельная кипит и пышет, как ядро земное, отапливая наши склепы, лишь бы они не превратились в мерзлоту. А мы живём на первом этаже. И наш этаж то первый, то последний, последний чаще, ибо, как сказали, у нас такая долгая зима. Так и живём в потёмках. Долго спим, проснувшись, за нос чайник поднимаем, из форточки зачерпываем снег и разжигаем газовую плитку куском луны. Завариваем чай из трав, что собраны коротким летом, себя и дом свой чаем согреваем. Чайком одним и духом божьим живы. На окнах пишем пальцами молитвы, читаем книги задом наперёд и по углам чего-то мастерим. А если станет скучно, то в подъезд к соскучившимся, как и мы, выходим, на подоконнике играем в нарды и забиваем вчетвером козла. Тем и живём. Без неба целый год почти что год не кажем нос наружу. Наружа нас нисколько не прельщает, нисколько нас ни манит, ни влечёт. И только дядя Федя, наш сосед, наш беззаветный заполярный лама, выходит с венским стулом в пустоту, в глухой степи заснеженной садится на ветхий стул. Полярную звезду берёт в ладонь, вздыхает глубоко и с выдохом скульптурой замерзает. С тех пор мы ждём пришествие весны, как день сурка, но только день собаки. Когда пёс дяди Феди, рыжий Бим, что до того калачиком свернулся, проснётся, побежит наверх и слижет звезду с ладони. И над мёртвой степью повиснет, как в других краях заря, слюнявый розовый язык собаки. Тогда мы всей гурьбой наверх выходим, пируем, пляшем, хороводы водим, сжигаем прошлогодние скелеты деревьев. Так встречаем новый год.
That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. As such, the SC would like to remind investors to always exercise caution when evaluating investment opportunities, especially those promising unrealistically high returns with little or no risk. Investors should also never deposit money into someone’s personal bank account if instructed. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides.
from us
