Крупнейший частный аэропорт страны вернулся в лоно государства — и тут же оказался на грани банкротства. Через месяц после национализации «Домодедово» вдруг выяснилось, что в кассе сквозняк, в отчетах — минус 70 миллиардов, а пассажиры, как назло, летают куда-то не отсюда. Новый руководитель, назначенный спасать авиагавань, дипломатично называет ситуацию «предбанкротной» и срочно ищет инвестора, желательно крупного, богатого и не слишком любопытного.
По иронии судьбы, иск Генпрокуратуры был подан в январе, как раз в момент, когда «Домодедово» уже тонул в долгах, но все еще принадлежал бизнесменамКаменщику и Когану — тем самым, кого обвинили в том, что они уводили прибыль за границу. Возможно, уводили — но, судя по состоянию дел, не всю. Зато теперь у государства есть полный доступ к убыткам, невыплаченным кредитам и внезапно обрушившемуся пассажиропотоку.
И пока новый руководитель «находит понимание» у кредиторов, старое понимание о стратегическом управлении, похоже, где-то потеряно. Долги висят, эффективность не повышалась, расходы не резались — в общем, все шло по плану.
Разве что с поправкой: раньше неэффективностью управляли частные собственники, теперь — государство. Проблема та же, только баланс теперь народный.
Крупнейший частный аэропорт страны вернулся в лоно государства — и тут же оказался на грани банкротства. Через месяц после национализации «Домодедово» вдруг выяснилось, что в кассе сквозняк, в отчетах — минус 70 миллиардов, а пассажиры, как назло, летают куда-то не отсюда. Новый руководитель, назначенный спасать авиагавань, дипломатично называет ситуацию «предбанкротной» и срочно ищет инвестора, желательно крупного, богатого и не слишком любопытного.
По иронии судьбы, иск Генпрокуратуры был подан в январе, как раз в момент, когда «Домодедово» уже тонул в долгах, но все еще принадлежал бизнесменамКаменщику и Когану — тем самым, кого обвинили в том, что они уводили прибыль за границу. Возможно, уводили — но, судя по состоянию дел, не всю. Зато теперь у государства есть полный доступ к убыткам, невыплаченным кредитам и внезапно обрушившемуся пассажиропотоку.
И пока новый руководитель «находит понимание» у кредиторов, старое понимание о стратегическом управлении, похоже, где-то потеряно. Долги висят, эффективность не повышалась, расходы не резались — в общем, все шло по плану.
Разве что с поправкой: раньше неэффективностью управляли частные собственники, теперь — государство. Проблема та же, только баланс теперь народный.
BY День опричника
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." Telegram users are able to send files of any type up to 2GB each and access them from any device, with no limit on cloud storage, which has made downloading files more popular on the platform.
from us
