Этический аспект выглядит тревожно. Дистанционное уничтожение противника через экран дрона стирает грань между реальной войной и симуляцией, превращая оператора в подобие геймера. Здесь возникает парадокс: с одной стороны, технологии снижают прямые риски для военных (оператор может не находиться на линии фронта), с другой — дегуманизируют сам процесс убийства, что ведёт к моральной деформации. Если ядерное оружие, будучи применённым единожды, стало символом абсолютного зла, то дроны, напротив, встраиваются в повседневность конфликтов, нормализуя «чистую» войну без прямого контакта. Это создаёт опасный прецедент: общество рискует привыкнуть к войне как к дистанционному управлению смертью, где ответственность растворяется в алгоритмах.
Справедливо отмечено, что подобные изменения требуют не только новых военных доктрин, но и глубокого осмысления обществом в целом. Иначе война, утратив «драматизм» человеческого противостояния, может превратиться в ещё более циничный и безликий механизм уничтожения.
Этический аспект выглядит тревожно. Дистанционное уничтожение противника через экран дрона стирает грань между реальной войной и симуляцией, превращая оператора в подобие геймера. Здесь возникает парадокс: с одной стороны, технологии снижают прямые риски для военных (оператор может не находиться на линии фронта), с другой — дегуманизируют сам процесс убийства, что ведёт к моральной деформации. Если ядерное оружие, будучи применённым единожды, стало символом абсолютного зла, то дроны, напротив, встраиваются в повседневность конфликтов, нормализуя «чистую» войну без прямого контакта. Это создаёт опасный прецедент: общество рискует привыкнуть к войне как к дистанционному управлению смертью, где ответственность растворяется в алгоритмах.
Справедливо отмечено, что подобные изменения требуют не только новых военных доктрин, но и глубокого осмысления обществом в целом. Иначе война, утратив «драматизм» человеческого противостояния, может превратиться в ещё более циничный и безликий механизм уничтожения.
The regulator said it had received information that messages containing stock tips and other investment advice with respect to selected listed companies are being widely circulated through websites and social media platforms such as Telegram, Facebook, WhatsApp and Instagram. "We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said. He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. In this regard, Sebi collaborated with the Telecom Regulatory Authority of India (TRAI) to reduce the vulnerability of the securities market to manipulation through misuse of mass communication medium like bulk SMS. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm.
from us
