Власти не нужна национальность, или объяснение феномена нации
Национальность, культурные нормы, религии, идеологии могут быть инструментами для достижения власти, но сама власть существует независимо от них. Люди, обладающие властью, стремятся её сохранить или приумножить.
Эти два стремления, как правило, неразделимы, поскольку сохранение власти требует постоянных действий, а значит, и желания её укреплять и развивать.
Национальность может быть удобным предлогом или инструментом для конкретного человека, но сами властные люди не привязаны к какой-либо национальности. Истинная власть строится на отношениях между людьми, в первую очередь, на отношениях с ближайшим окружением, с теми, кто действительно готов их поддерживать. Те, кто смог овладеть национальным феноменом, получили возможность говорить от имени огромного числа людей, готовых сосуществовать вместе.
И вот затем национальность расширилась в политическую нацию, включив в себя представителей различных конфессий, идеологий и социальных групп. Общих историй стало больше, поэтому создать национальный миф стало легче, и это стало объединяющим фактором, независимо от индивидуальных убеждений.
Возникает вопрос: как же тогда существует власть в национальных демократиях, где нация, религия и идеология играют важную роль? Ключевым моментом здесь является умелое использование властью существующих культурных норм.
Нация – это своего рода социальная конструкция? Так скажут такие представители теории национализма как конструктивисты, модернисты, инструменталисты, этносимволисты, элитисты и множество других авторов, которые хотят поупрожняться в теоретических баталиях, но мне больше интересна психологическое обоснование этого изобретения власти.
Власть в национальных демократиях основана на умелом манипулировании культурными нормами, которые формировались на протяжении длительного времени и теперь служат для укрепления самой власти.
Нация — это продукт отмирания своего религиозного обоснования и объяснения такого внутреннего вопроса как:зачем мне нужна жизнь в этом мире. Чрезмерная светскость Эпохи Возрождения породила короткий промежуток для создания новых форм верований и объединяющих идей.
Нация стала социальным ответом на вопрос для многих людей, зачем же они живут. Они живут друг для друга. Если раньше мы жили ради Бога, то теперь мы живем ради себя ради кого-то ещё, ради незнакомого, но при этом у нас есть всегда внутренняя уверенность, что если мы познакомимся, то будем похожи и будем по нраву друг другу.
Так власть поняла всю силу нации. Религии и идеологии отошли на второй план, важно теперь было соревноваться в проектах консолидации нации в бесчеловечном XX веке.
Нации и национальные государства, безусловно, обладают значительной силой для той власти, которая стоит над простыми людьми. Однако они не являются источником власти как таковой.
Власть существует сама по себе, ей безразлично, какие инструменты используются для её достижения и удержания. Нации в свою очередь уже тоже живут своей жизнью: они достигли такого уровня, что теперь их можно только оседлать, подобно большим механическим существам, либо спокойно отпустить, чтобы себя они не задели, как любого другого религиозного фанатика.
Изобретениям свойственно отмирать, угасать, быть неактуальными. Кто знает, может и это ждет концепт политической нации? Одно я знаю точно. Если что-то и придет на смену нации, то только после окончательного изживания себя, в некотором смысле — это будет естественной смертью этого властного изобретения, а не хладнокровным убийством какого-нибудь талантливого политического философа.
Но почти забыли про главную цель власти – её приумножение. Для чего она нужна? Для созидания и творения, чтобы оставить свой след в истории, удовлетворив высшую потребность и увековечив себя. Вот истинные цели власти.
Самовласть ничего не оставит после себя. Если вы её где-то замечаете, то либо сама власть находится в других руках, либо самовластные правители слабее, чем кажутся на первый взгляд.
Власти не нужна национальность, или объяснение феномена нации
Национальность, культурные нормы, религии, идеологии могут быть инструментами для достижения власти, но сама власть существует независимо от них. Люди, обладающие властью, стремятся её сохранить или приумножить.
Эти два стремления, как правило, неразделимы, поскольку сохранение власти требует постоянных действий, а значит, и желания её укреплять и развивать.
Национальность может быть удобным предлогом или инструментом для конкретного человека, но сами властные люди не привязаны к какой-либо национальности. Истинная власть строится на отношениях между людьми, в первую очередь, на отношениях с ближайшим окружением, с теми, кто действительно готов их поддерживать. Те, кто смог овладеть национальным феноменом, получили возможность говорить от имени огромного числа людей, готовых сосуществовать вместе.
И вот затем национальность расширилась в политическую нацию, включив в себя представителей различных конфессий, идеологий и социальных групп. Общих историй стало больше, поэтому создать национальный миф стало легче, и это стало объединяющим фактором, независимо от индивидуальных убеждений.
Возникает вопрос: как же тогда существует власть в национальных демократиях, где нация, религия и идеология играют важную роль? Ключевым моментом здесь является умелое использование властью существующих культурных норм.
Нация – это своего рода социальная конструкция? Так скажут такие представители теории национализма как конструктивисты, модернисты, инструменталисты, этносимволисты, элитисты и множество других авторов, которые хотят поупрожняться в теоретических баталиях, но мне больше интересна психологическое обоснование этого изобретения власти.
Власть в национальных демократиях основана на умелом манипулировании культурными нормами, которые формировались на протяжении длительного времени и теперь служат для укрепления самой власти.
Нация — это продукт отмирания своего религиозного обоснования и объяснения такого внутреннего вопроса как:зачем мне нужна жизнь в этом мире. Чрезмерная светскость Эпохи Возрождения породила короткий промежуток для создания новых форм верований и объединяющих идей.
Нация стала социальным ответом на вопрос для многих людей, зачем же они живут. Они живут друг для друга. Если раньше мы жили ради Бога, то теперь мы живем ради себя ради кого-то ещё, ради незнакомого, но при этом у нас есть всегда внутренняя уверенность, что если мы познакомимся, то будем похожи и будем по нраву друг другу.
Так власть поняла всю силу нации. Религии и идеологии отошли на второй план, важно теперь было соревноваться в проектах консолидации нации в бесчеловечном XX веке.
Нации и национальные государства, безусловно, обладают значительной силой для той власти, которая стоит над простыми людьми. Однако они не являются источником власти как таковой.
Власть существует сама по себе, ей безразлично, какие инструменты используются для её достижения и удержания. Нации в свою очередь уже тоже живут своей жизнью: они достигли такого уровня, что теперь их можно только оседлать, подобно большим механическим существам, либо спокойно отпустить, чтобы себя они не задели, как любого другого религиозного фанатика.
Изобретениям свойственно отмирать, угасать, быть неактуальными. Кто знает, может и это ждет концепт политической нации? Одно я знаю точно. Если что-то и придет на смену нации, то только после окончательного изживания себя, в некотором смысле — это будет естественной смертью этого властного изобретения, а не хладнокровным убийством какого-нибудь талантливого политического философа.
Но почти забыли про главную цель власти – её приумножение. Для чего она нужна? Для созидания и творения, чтобы оставить свой след в истории, удовлетворив высшую потребность и увековечив себя. Вот истинные цели власти.
Самовласть ничего не оставит после себя. Если вы её где-то замечаете, то либо сама власть находится в других руках, либо самовластные правители слабее, чем кажутся на первый взгляд.
The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. It is unclear who runs the account, although Russia's official Ministry of Foreign Affairs Twitter account promoted the Telegram channel on Saturday and claimed it was operated by "a group of experts & journalists." The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. In the past, it was noticed that through bulk SMSes, investors were induced to invest in or purchase the stocks of certain listed companies.
from vn
