Где этот барельеф — мы однажды бухали, году в 2004. На улице было холодно, мы спускались в метро, прикупив алкоголь, ну и остались почему-то минут на 20 тусить на этой самой площадке. Ещё и курили. Камер не было, в тогда ещё милицию нас каким-то чудом не приняли, и чего уж там, наверное соцреалистический барельеф со Сталиным и общественый порядок выглядят симпатичнее и приятнее обывателю, чем пьяные подростки на том же месте. Но зато теперь, когда порядок и соцреализм, там нечего делать и некому будет о нём вспоминать. Оно самоценно и существует помимо человеческих желаний. Хоть бы и самых простых, подростковых: немного похулиганить в московском метро.
Собственно, вся прочая городская жизнь последние лет 10 повинуется в Москве этому же принципу. На поляне в каком-нибудь парке на районе больше нельзя пить, делать мясо, курить, раздеваться и загорать, резвиться. Там больше ничего нельзя, потому что важна сама поляна, она — часть чьего-то тоталитарного замысла. Как и пруд перед нею — самооценен. Летом в нём нельзя купаться. Зимой — выходить на его лёд. Но красиво, да.
Такое отношение к жизни и к людям — это, пожалуй, и есть сталинизм.
Где этот барельеф — мы однажды бухали, году в 2004. На улице было холодно, мы спускались в метро, прикупив алкоголь, ну и остались почему-то минут на 20 тусить на этой самой площадке. Ещё и курили. Камер не было, в тогда ещё милицию нас каким-то чудом не приняли, и чего уж там, наверное соцреалистический барельеф со Сталиным и общественый порядок выглядят симпатичнее и приятнее обывателю, чем пьяные подростки на том же месте. Но зато теперь, когда порядок и соцреализм, там нечего делать и некому будет о нём вспоминать. Оно самоценно и существует помимо человеческих желаний. Хоть бы и самых простых, подростковых: немного похулиганить в московском метро.
Собственно, вся прочая городская жизнь последние лет 10 повинуется в Москве этому же принципу. На поляне в каком-нибудь парке на районе больше нельзя пить, делать мясо, курить, раздеваться и загорать, резвиться. Там больше ничего нельзя, потому что важна сама поляна, она — часть чьего-то тоталитарного замысла. Как и пруд перед нею — самооценен. Летом в нём нельзя купаться. Зимой — выходить на его лёд. Но красиво, да.
Такое отношение к жизни и к людям — это, пожалуй, и есть сталинизм.
In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." It is unclear who runs the account, although Russia's official Ministry of Foreign Affairs Twitter account promoted the Telegram channel on Saturday and claimed it was operated by "a group of experts & journalists." A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts. The regulator said it had received information that messages containing stock tips and other investment advice with respect to selected listed companies are being widely circulated through websites and social media platforms such as Telegram, Facebook, WhatsApp and Instagram. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations.
from us
