* * * У нас такая долгая зима, что мы не помним живости деревьев, и только кости их в напольных вазах порой напоминают о тепле. И снега у нас столько, что дома (а городок наш сплошь пятиэтажный) завалены им по уши, вернее по крыши, лишь кресты антенн торчат. И ветер, и мороз у нас такой, что стынет в жилах кровь и в батареях. И где-то под сугробами котельная кипит и пышет, как ядро земное, отапливая наши склепы, лишь бы они не превратились в мерзлоту. А мы живём на первом этаже. И наш этаж то первый, то последний, последний чаще, ибо, как сказали, у нас такая долгая зима. Так и живём в потёмках. Долго спим, проснувшись, за нос чайник поднимаем, из форточки зачерпываем снег и разжигаем газовую плитку куском луны. Завариваем чай из трав, что собраны коротким летом, себя и дом свой чаем согреваем. Чайком одним и духом божьим живы. На окнах пишем пальцами молитвы, читаем книги задом наперёд и по углам чего-то мастерим. А если станет скучно, то в подъезд к соскучившимся, как и мы, выходим, на подоконнике играем в нарды и забиваем вчетвером козла. Тем и живём. Без неба целый год почти что год не кажем нос наружу. Наружа нас нисколько не прельщает, нисколько нас ни манит, ни влечёт. И только дядя Федя, наш сосед, наш беззаветный заполярный лама, выходит с венским стулом в пустоту, в глухой степи заснеженной садится на ветхий стул. Полярную звезду берёт в ладонь, вздыхает глубоко и с выдохом скульптурой замерзает. С тех пор мы ждём пришествие весны, как день сурка, но только день собаки. Когда пёс дяди Феди, рыжий Бим, что до того калачиком свернулся, проснётся, побежит наверх и слижет звезду с ладони. И над мёртвой степью повиснет, как в других краях заря, слюнявый розовый язык собаки. Тогда мы всей гурьбой наверх выходим, пируем, пляшем, хороводы водим, сжигаем прошлогодние скелеты деревьев. Так встречаем новый год.
* * * У нас такая долгая зима, что мы не помним живости деревьев, и только кости их в напольных вазах порой напоминают о тепле. И снега у нас столько, что дома (а городок наш сплошь пятиэтажный) завалены им по уши, вернее по крыши, лишь кресты антенн торчат. И ветер, и мороз у нас такой, что стынет в жилах кровь и в батареях. И где-то под сугробами котельная кипит и пышет, как ядро земное, отапливая наши склепы, лишь бы они не превратились в мерзлоту. А мы живём на первом этаже. И наш этаж то первый, то последний, последний чаще, ибо, как сказали, у нас такая долгая зима. Так и живём в потёмках. Долго спим, проснувшись, за нос чайник поднимаем, из форточки зачерпываем снег и разжигаем газовую плитку куском луны. Завариваем чай из трав, что собраны коротким летом, себя и дом свой чаем согреваем. Чайком одним и духом божьим живы. На окнах пишем пальцами молитвы, читаем книги задом наперёд и по углам чего-то мастерим. А если станет скучно, то в подъезд к соскучившимся, как и мы, выходим, на подоконнике играем в нарды и забиваем вчетвером козла. Тем и живём. Без неба целый год почти что год не кажем нос наружу. Наружа нас нисколько не прельщает, нисколько нас ни манит, ни влечёт. И только дядя Федя, наш сосед, наш беззаветный заполярный лама, выходит с венским стулом в пустоту, в глухой степи заснеженной садится на ветхий стул. Полярную звезду берёт в ладонь, вздыхает глубоко и с выдохом скульптурой замерзает. С тех пор мы ждём пришествие весны, как день сурка, но только день собаки. Когда пёс дяди Феди, рыжий Бим, что до того калачиком свернулся, проснётся, побежит наверх и слижет звезду с ладони. И над мёртвой степью повиснет, как в других краях заря, слюнявый розовый язык собаки. Тогда мы всей гурьбой наверх выходим, пируем, пляшем, хороводы водим, сжигаем прошлогодние скелеты деревьев. Так встречаем новый год.
The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns Such instructions could actually endanger people — citizens receive air strike warnings via smartphone alerts. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30.
from ye
