Кинопоток сознания

Нарыл много интересного про фильм «9 дней одного года» (1962) Ромма, который в утвержденном режиссерском сценарии имел название «Я иду в неизвестное» (или «365 дней»).
Прежде всего, картина имела сильный пропагандистский уклон. Было запланировано три длинных хроникальных вставки с закадровым текстом вот такого содержания:
Огромные события происходили в эти месяцы в мире. Человечество стояло на грани войны. (далее описание кадров хроники) Опускаются со стапелей военные эсминцы, гигантские авианосцы бороздят воды океанов. Поднимаются бомбардировщики с ядерным грузом. По дорогам Западной Германии ползут широкогорлые атомные пушки. Маршируют вновь созданные дивизии.
(а это уже инсценировка, разумеется) Заседают иностранные генералы. На карту Советского Союза наносятся кружки и протягиваются стрелы атомных ударов. Рука обводит жирным кружком на иностранной карте Москву.
В начале, где Смоктуновский в аэропорту прощается с невестой, в фильме он произносит: «И вообще, противно думать, что вот там, на той стороне планеты, пять-шесть человек решают, - жить мне или не жить». При просмотре непонятно, к чему это относится, тем более, фраза прерывается посередине обсуждением красоты случайной прохожей. Я, вообще, решил что это про физиков-светил идет речь, которые на пороге великих открытий. Ан нет. В режиссерском сценарии этот диалог был гораздо длиннее, и речь шла про риск начала ядерной войны. Эти 5-6 человек представляли собой пьяного солдата на Аляске, которому что-то померещилось в радаре. А президент США в уборной. Министра обороны нет, и вот команду ответного запуска может дать дежурный полковник, который как две капли похож на нелюбезного работника аэропорта, встретившегося Смоктуновскому.
В фильм не вошла отснятая эффектная сцена похорон ученого, который получил смертельную дозу облучения в первом эпизоде. Его хоронили на Новодевичьем – клали свинцовый ящик в бетонный склеп автокраном. Сверху стальная плита с надписью «Деталь № 128. Глубина захоронения 10 метров. Не вскрывать 50 лет. Высшая степень радиоактивности». Такой же обелиск поставили в закрытом городе физиков, где похоронили остатки взорвавшегося реактора.
Из речи Смоктуновского в ресторане убрали сентенцию: «а современным питекантропам мало пяти миллионов (жертв – прим. КС) от одной бомбы», видимо, потому что, побоялись что в этом можно углядеть и Хрущева, и даже питекантропа заменили на более отдаленного австралопитека.
Речь «желчного ученого» (как его называют в сценарии) про неэффективность межзвездных полетов, которого играет Евстигнеев, была длиннее. В ней, например, была фраза: «Два молодца (в ранней версии - болваны) летели восемьдесят лет. Не мылись, не брились, питались из клизмы, последние сорок лет не разговаривали друг с другом, прилетели и сообщили, что там ни хрена нет».
Также, в его знаменитом споре про войну как двигатель прогресса, Евстигнееву в один из моментов задают вопрос:
- Вы кто? Советский человек или американский конгрессмен?
- А советскому человеку свойственно думать!
Но самая прекрасное в обозначении персонажа, которого играет Лев Дуров (см. прил. кадр). Это сидевший за столом во время празднования свадьбы, который постоянно прерывал и не давал сказать слова выступавшему, насчет нюансов научной работы. По сути, это сотрудник спецслужб, который не пил, но ел винегрет. Так вот, в сценарии он обозначен как человек с ничем не примечательным лицом)!
Фильм выдвигали на Ленинскую премию, но на Пленуме Комитета предложение секции кино принято не было (Голосование за – 28, против – 35, 5 – воздержались.). Несколько членов (А. Сурков, А. Аджубей и пр.) отдавая должное достоинствам постановки и игре центральных персонажей, не считали, что данный фильм по своим художественным качествам достигает уровня «Судьба человека» и «Баллада о солдате», что он получился излишне «головным», скучноватым и, имея успех у интеллигенции, не пользуется признанием у широких кругов народа (кстати, вранье - 19 место за год и почти 24 млн. зр. - прим. КС). Говорилось также о недостаточной драматургической мотивированности необходимости смерти главного героя.

❤3⚡1

www.group-telegram.com/br/kinoinco.com/581

368 viewsedited  Jan 14 at 17:36

Нарыл много интересного про фильм «9 дней одного года» (1962) Ромма, который в утвержденном режиссерском сценарии имел название «Я иду в неизвестное» (или «365 дней»).
Прежде всего, картина имела сильный пропагандистский уклон. Было запланировано три длинных хроникальных вставки с закадровым текстом вот такого содержания:
Огромные события происходили в эти месяцы в мире. Человечество стояло на грани войны. (далее описание кадров хроники) Опускаются со стапелей военные эсминцы, гигантские авианосцы бороздят воды океанов. Поднимаются бомбардировщики с ядерным грузом. По дорогам Западной Германии ползут широкогорлые атомные пушки. Маршируют вновь созданные дивизии.
(а это уже инсценировка, разумеется) Заседают иностранные генералы. На карту Советского Союза наносятся кружки и протягиваются стрелы атомных ударов. Рука обводит жирным кружком на иностранной карте Москву.
В начале, где Смоктуновский в аэропорту прощается с невестой, в фильме он произносит: «И вообще, противно думать, что вот там, на той стороне планеты, пять-шесть человек решают, - жить мне или не жить». При просмотре непонятно, к чему это относится, тем более, фраза прерывается посередине обсуждением красоты случайной прохожей. Я, вообще, решил что это про физиков-светил идет речь, которые на пороге великих открытий. Ан нет. В режиссерском сценарии этот диалог был гораздо длиннее, и речь шла про риск начала ядерной войны. Эти 5-6 человек представляли собой пьяного солдата на Аляске, которому что-то померещилось в радаре. А президент США в уборной. Министра обороны нет, и вот команду ответного запуска может дать дежурный полковник, который как две капли похож на нелюбезного работника аэропорта, встретившегося Смоктуновскому.
В фильм не вошла отснятая эффектная сцена похорон ученого, который получил смертельную дозу облучения в первом эпизоде. Его хоронили на Новодевичьем – клали свинцовый ящик в бетонный склеп автокраном. Сверху стальная плита с надписью «Деталь № 128. Глубина захоронения 10 метров. Не вскрывать 50 лет. Высшая степень радиоактивности». Такой же обелиск поставили в закрытом городе физиков, где похоронили остатки взорвавшегося реактора.
Из речи Смоктуновского в ресторане убрали сентенцию: «а современным питекантропам мало пяти миллионов (жертв – прим. КС) от одной бомбы», видимо, потому что, побоялись что в этом можно углядеть и Хрущева, и даже питекантропа заменили на более отдаленного австралопитека.
Речь «желчного ученого» (как его называют в сценарии) про неэффективность межзвездных полетов, которого играет Евстигнеев, была длиннее. В ней, например, была фраза: «Два молодца (в ранней версии - болваны) летели восемьдесят лет. Не мылись, не брились, питались из клизмы, последние сорок лет не разговаривали друг с другом, прилетели и сообщили, что там ни хрена нет».
Также, в его знаменитом споре про войну как двигатель прогресса, Евстигнееву в один из моментов задают вопрос:
- Вы кто? Советский человек или американский конгрессмен?
- А советскому человеку свойственно думать!
Но самая прекрасное в обозначении персонажа, которого играет Лев Дуров (см. прил. кадр). Это сидевший за столом во время празднования свадьбы, который постоянно прерывал и не давал сказать слова выступавшему, насчет нюансов научной работы. По сути, это сотрудник спецслужб, который не пил, но ел винегрет. Так вот, в сценарии он обозначен как человек с ничем не примечательным лицом)!
Фильм выдвигали на Ленинскую премию, но на Пленуме Комитета предложение секции кино принято не было (Голосование за – 28, против – 35, 5 – воздержались.). Несколько членов (А. Сурков, А. Аджубей и пр.) отдавая должное достоинствам постановки и игре центральных персонажей, не считали, что данный фильм по своим художественным качествам достигает уровня «Судьба человека» и «Баллада о солдате», что он получился излишне «головным», скучноватым и, имея успех у интеллигенции, не пользуется признанием у широких кругов народа (кстати, вранье - 19 место за год и почти 24 млн. зр. - прим. КС). Говорилось также о недостаточной драматургической мотивированности необходимости смерти главного героя.

BY Кинопоток сознания