После начала войны этот опыт низовой солидарности и поддержки очень пригодился суданцам, т.к. международные гуманитарные организации почти не функционируют в охваченной хаосом стране. Постепенно стихийно сложившаяся на основе прежней сети Комитетов структура “Отделов неотложной помощи” стала играть одну из главных ролей в деле спасения гражданского населения от ужасов военного конфликта.
В одном только полуразрушенном Хартуме действует более 160 ОНП, объединяющих свыше 4 тысяч волонтеров; сотни других разбросаны по всей стране, оказывая различную помощь миллионам.
Эти ОНП занимаются и эвакуацией населения из зон конфликта, и обеспечением граждан водой, продуктами и медикаментами, и предоставлением гражданским больницам топлива и необходимых материалов (в координации с “Суданской Ассоциацией Врачей”), и поддержкой систем водоснабжения и связи (в координации с оставшимися на местах госчиновниками), и работой в пунктах временного размещения для перемещенных лиц, и организацией общественных кухонь (только в Хартуме таких более трехсот), и фиксацией военных преступлений, и организацией своеобразных детских садов, и тысячью других мелких дел.
Подвергаясь, параллельно, периодическим атакам и преследованием со стороны обоих воюющих лагерей, воспринимающих волонтеров не очень позитивно из-за распространенной шпиономании и известной всем оппозиционности (срыв мобилизационных мероприятий, доведение до мировых СМИ фактов военных преступлений обеих сторон, прошлая борьба за изгнание реакционеров из политики - это всё не забыто). Нередки случаи похищений, арестов и даже убийств активистов ОНП, ну и попадание под авиационные или артиллерийские удары во время выполнения какой-либо социальной миссии - это тоже традиционный риск. Про психологические проблемы, связанные с работой в зоне конфликта и столкновением с экстремальными страданиями населения, говорить не приходится.
Любопытно вот что. Для всей этой деятельности конечно нужны деньги, большие деньги. И деньги даёт зарубежная диаспора (основной источник), фонды в соцсетях, частные благотворители, мелкие бизнесмены. А вот что касается “международных агентств помощи и развития”, то тут, как пишут, большие проблемы, т.к. эти агентства воспринимают суданскую структуру как очередное НПО и пытаются навязать бюрократическую систему негибкого финансирования, отчетности-подотчетности-одобрения, требуют юридической регистрации, не учитывая низовой характер движения и невозможность долгосрочного планирования в условиях продолжающегося военного конфликта.
Поэтому дотации со стороны международных центров (типа злополучной USAID) не являются финансовым фундаментом “Отделов неотложной помощи”. Организационная схема большинства из ячеек этой децентрализованной структуры препятствует финансовому взаимодействию с международными институтами, хотя сотрудничество отдельных координационных центров ОНП с международными миссиями, вроде Всемирной продовольственной программы ООН, все-таки имеется. Тем не менее, в обращениях координационных центров и представителей ОНП критика бюрократических механизмов “международных гуманитарных организаций”, имеющих многомиллионные бюджеты и сложную административную систему, встречается чуть реже, чем через раз.
Куда лучше обстоит дело с т.н. “экономикой солидарности”, возникшей стихийно в ходе самой войны, заключающейся в добровольных пожертвованиях (не только деньгами, но и продуктами, услугами и трудом) и взаимном обмене ресурсами. Это на самом деле не уникально в ситуации распада государства, когда люди вынуждены заботиться сами о себе и создавать сообщества “самоспасения”. Уникальность Судана в том, что все эти инструменты сведены в целостную сеть. Потому что для этого еще до войны была создана основа в виде сети Комитетов сопротивления и профессиональных ассоциаций; война лишь ослабила эту структуру, но не уничтожила её.
После начала войны этот опыт низовой солидарности и поддержки очень пригодился суданцам, т.к. международные гуманитарные организации почти не функционируют в охваченной хаосом стране. Постепенно стихийно сложившаяся на основе прежней сети Комитетов структура “Отделов неотложной помощи” стала играть одну из главных ролей в деле спасения гражданского населения от ужасов военного конфликта.
В одном только полуразрушенном Хартуме действует более 160 ОНП, объединяющих свыше 4 тысяч волонтеров; сотни других разбросаны по всей стране, оказывая различную помощь миллионам.
Эти ОНП занимаются и эвакуацией населения из зон конфликта, и обеспечением граждан водой, продуктами и медикаментами, и предоставлением гражданским больницам топлива и необходимых материалов (в координации с “Суданской Ассоциацией Врачей”), и поддержкой систем водоснабжения и связи (в координации с оставшимися на местах госчиновниками), и работой в пунктах временного размещения для перемещенных лиц, и организацией общественных кухонь (только в Хартуме таких более трехсот), и фиксацией военных преступлений, и организацией своеобразных детских садов, и тысячью других мелких дел.
Подвергаясь, параллельно, периодическим атакам и преследованием со стороны обоих воюющих лагерей, воспринимающих волонтеров не очень позитивно из-за распространенной шпиономании и известной всем оппозиционности (срыв мобилизационных мероприятий, доведение до мировых СМИ фактов военных преступлений обеих сторон, прошлая борьба за изгнание реакционеров из политики - это всё не забыто). Нередки случаи похищений, арестов и даже убийств активистов ОНП, ну и попадание под авиационные или артиллерийские удары во время выполнения какой-либо социальной миссии - это тоже традиционный риск. Про психологические проблемы, связанные с работой в зоне конфликта и столкновением с экстремальными страданиями населения, говорить не приходится.
Любопытно вот что. Для всей этой деятельности конечно нужны деньги, большие деньги. И деньги даёт зарубежная диаспора (основной источник), фонды в соцсетях, частные благотворители, мелкие бизнесмены. А вот что касается “международных агентств помощи и развития”, то тут, как пишут, большие проблемы, т.к. эти агентства воспринимают суданскую структуру как очередное НПО и пытаются навязать бюрократическую систему негибкого финансирования, отчетности-подотчетности-одобрения, требуют юридической регистрации, не учитывая низовой характер движения и невозможность долгосрочного планирования в условиях продолжающегося военного конфликта.
Поэтому дотации со стороны международных центров (типа злополучной USAID) не являются финансовым фундаментом “Отделов неотложной помощи”. Организационная схема большинства из ячеек этой децентрализованной структуры препятствует финансовому взаимодействию с международными институтами, хотя сотрудничество отдельных координационных центров ОНП с международными миссиями, вроде Всемирной продовольственной программы ООН, все-таки имеется. Тем не менее, в обращениях координационных центров и представителей ОНП критика бюрократических механизмов “международных гуманитарных организаций”, имеющих многомиллионные бюджеты и сложную административную систему, встречается чуть реже, чем через раз.
Куда лучше обстоит дело с т.н. “экономикой солидарности”, возникшей стихийно в ходе самой войны, заключающейся в добровольных пожертвованиях (не только деньгами, но и продуктами, услугами и трудом) и взаимном обмене ресурсами. Это на самом деле не уникально в ситуации распада государства, когда люди вынуждены заботиться сами о себе и создавать сообщества “самоспасения”. Уникальность Судана в том, что все эти инструменты сведены в целостную сеть. Потому что для этого еще до войны была создана основа в виде сети Комитетов сопротивления и профессиональных ассоциаций; война лишь ослабила эту структуру, но не уничтожила её.
BY Сóрок сорóк
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. The fake Zelenskiy account reached 20,000 followers on Telegram before it was shut down, a remedial action that experts say is all too rare. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. "There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from ca
