Ложь постмодерна

Forwarded from Exit Existence

«Виртуальность» у Платона не только в том, что он ввел мерцающую (был, не был, кто был? неясно) фигуру Сократа, но и в том разделении субъекта и объекта, которое эта фигура в мир проводит.

В этом смысле картезианство, где разум реет над слепой протяженной материей, едва с ней сообщаясь (через шишковидную железу) — закономерное следствие платонизма. Как и кантианство с его универсальным познающим субъектом, деловито примеривающим к миру сетку категорий. Это касается и многих других субъектов, «подкинутых философии ублюдков», торчащих посреди «больших» философских систем. И касается даже тех ниспровергателей, которые уже Субъекта распылили на атомы и щупальца, ведь чтобы подвергать деконструкции, нужно сначала сконструировать.

Это общее философское древо, корни которого уходят в рациональную часть античности (Платон, кстати, предлагал гнать из идеального государства поэтов, проводников иррациональной магии слова, ускользающих от этизации). Не случайно Хайдеггер находит первые симптомы упадка европейской метафизики и утраты связи с бытием уже в античной философии.

С какого-то момента — а именно, с момента «познай самого себя» — человек обращается к собственной рефлексии и теряется в ней, утрачивая единство с живым космосом. Из-за этого разрыва целостности бытия человек делается способен рассуждать о богах без того, чтобы их призывать. Учится произносить, так сказать, имена всуе. Где-то здесь лежат корни упадка животворящего (и смертетворящего) слова.

И здесь же начинается мир искусства и отвлеченного философского рассуждения — собственно, виртуальность, в которой мы до сих пор обитаем.

https://www.group-telegram.com/us/esxaton.com/2287

Telegram

Ложь постмодерна

В связке необходимости живого переживания и необходимости Платона интересно как раз то, что именно Платон придумал первую отчуждённую реальность. То есть первую виртуальность, во главе которой встал виртуальный аватар. В сущности, того самого Сократа вне…

www.group-telegram.com/us/esxaton.com/2291

4.39K viewsSep 5 at 18:03

«Виртуальность» у Платона не только в том, что он ввел мерцающую (был, не был, кто был? неясно) фигуру Сократа, но и в том разделении субъекта и объекта, которое эта фигура в мир проводит.

В этом смысле картезианство, где разум реет над слепой протяженной материей, едва с ней сообщаясь (через шишковидную железу) — закономерное следствие платонизма. Как и кантианство с его универсальным познающим субъектом, деловито примеривающим к миру сетку категорий. Это касается и многих других субъектов, «подкинутых философии ублюдков», торчащих посреди «больших» философских систем. И касается даже тех ниспровергателей, которые уже Субъекта распылили на атомы и щупальца, ведь чтобы подвергать деконструкции, нужно сначала сконструировать.

Это общее философское древо, корни которого уходят в рациональную часть античности (Платон, кстати, предлагал гнать из идеального государства поэтов, проводников иррациональной магии слова, ускользающих от этизации). Не случайно Хайдеггер находит первые симптомы упадка европейской метафизики и утраты связи с бытием уже в античной философии.

С какого-то момента — а именно, с момента «познай самого себя» — человек обращается к собственной рефлексии и теряется в ней, утрачивая единство с живым космосом. Из-за этого разрыва целостности бытия человек делается способен рассуждать о богах без того, чтобы их призывать. Учится произносить, так сказать, имена всуе. Где-то здесь лежат корни упадка животворящего (и смертетворящего) слова.

И здесь же начинается мир искусства и отвлеченного философского рассуждения — собственно, виртуальность, в которой мы до сих пор обитаем.

https://www.group-telegram.com/us/esxaton.com/2287

BY Ложь постмодерна