Созерцатель

«Такое впечатление, что в деле обороны нашего Отечества многое было упущено. Мы до сих пор мало об этом заботились и занимались нашей работой; но события последнего времени вызывают у нас тревогу.

Я держу сапожную мастерскую на площади перед императорским дворцом. Едва отперев в утренних сумерках свою лавку, я уже вижу, что устья всех выходящих сюда переулков перекрыты вооруженными людьми. Но это не наши солдаты, а явно кочевники с Севера. Каким-то непонятным мне образом они проникли до самой столицы, хотя она сильно удалена от границ. Так или иначе, они здесь; кажется, с каждым утром их становится больше…

Часто они строят гримасы; тогда белки их глаз вращаются, и пена выступает из их ртов, но этим они ничего не хотят сказать, испугать не хотят тоже; они это делают, потому что у них такая манера. Что им надо, они берут. Нельзя сказать, что они применяют силу. Люди тушуются, уступая им всё, за чем они протянут руку…

Как-то раз мне показалось, что я видел самого императора в одном из окон дворца; вообще он никогда не появляется в этих наружных покоях, а живет всегда в самом срединном саду; но тут он стоял, по крайней мере, мне так показалось, пред одним из окон и смотрел, склонив голову, на суету перед своим дворцом.

«Что же будет? - спрашиваем мы все. - Сколько еще нам терпеть эту обузу и муку? Императорский дворец приманил кочевников, но не знает, как прогнать их обратно. Ворота остаются запертыми; стража, которая раньше всегда торжественным маршем входила в них и выходила, держится за решетками окон. Нам, ремесленникам и торговцам, доверено спасение Отечества; но нам такая задача не по плечу; а мы никогда и не хвалились, будто на это способны. Тут недоразумение; и оно нас погубит».

Франц Кафка, «Старый листок» (1916-1917), пер. Н.Самойловой

www.group-telegram.com/hk/Old_Elephant.com/629

1.1K viewsedited  Sep 13, 2022 at 12:13

«Такое впечатление, что в деле обороны нашего Отечества многое было упущено. Мы до сих пор мало об этом заботились и занимались нашей работой; но события последнего времени вызывают у нас тревогу.

Я держу сапожную мастерскую на площади перед императорским дворцом. Едва отперев в утренних сумерках свою лавку, я уже вижу, что устья всех выходящих сюда переулков перекрыты вооруженными людьми. Но это не наши солдаты, а явно кочевники с Севера. Каким-то непонятным мне образом они проникли до самой столицы, хотя она сильно удалена от границ. Так или иначе, они здесь; кажется, с каждым утром их становится больше…

Часто они строят гримасы; тогда белки их глаз вращаются, и пена выступает из их ртов, но этим они ничего не хотят сказать, испугать не хотят тоже; они это делают, потому что у них такая манера. Что им надо, они берут. Нельзя сказать, что они применяют силу. Люди тушуются, уступая им всё, за чем они протянут руку…

Как-то раз мне показалось, что я видел самого императора в одном из окон дворца; вообще он никогда не появляется в этих наружных покоях, а живет всегда в самом срединном саду; но тут он стоял, по крайней мере, мне так показалось, пред одним из окон и смотрел, склонив голову, на суету перед своим дворцом.

«Что же будет? - спрашиваем мы все. - Сколько еще нам терпеть эту обузу и муку? Императорский дворец приманил кочевников, но не знает, как прогнать их обратно. Ворота остаются запертыми; стража, которая раньше всегда торжественным маршем входила в них и выходила, держится за решетками окон. Нам, ремесленникам и торговцам, доверено спасение Отечества; но нам такая задача не по плечу; а мы никогда и не хвалились, будто на это способны. Тут недоразумение; и оно нас погубит».

Франц Кафка, «Старый листок» (1916-1917), пер. Н.Самойловой

BY Созерцатель