Пожалуй, первая травма, свидетелем которой я стал (если не считать смерть моей мамы), было рукоприкладство со стороны моего деда в Питтсбурге. Хотя он никогда не поднимал руку на меня, он оскорблял мою бабушку и бесчисленное количество раз дрался с моим дядей. Когда я оставался у бабушки с дедушкой, я обычно спал на диване в гостиной — они вырастили четырёх детей в крошечном доме, и когда мои тёти и дяди приезжали домой, другого места для меня просто не было. Мой дядя, плотно сидевший на наркоте, приходил поздно ночью и устраивал потасовку с дедом, который, как правило, был пьян.
Я наблюдал за этим, наверное, семь или восемь лет подряд. Мой дед, когда трезв, был отличным человеком. Он не пил по выходным, поэтому они проходили прекрасно. Но по будням, особенно в пятницу, он сразу после работы шел в свой любимый паб и приходил домой на рогах. Впрочем, примерно когда мне исполнилось 15, он полностью бросил пить.
Мой дед всегда был ворчливым стариком, но во многом с ним было приятно проводить время. Он был кадровым военным, прошёл Вторую мировую и Корейскую войну. Я помню много прекрасного, связанного с ним — например, как мы ходили по грибы. С ним было немало трудных моментов, но у меня осталось также много хороших воспоминаний.
Когда меня отправляли к деду на лето, чтобы не сидеть в доме, я проводил время с друзьями или наворачивал круги в бассейне у дяди по соседству. Я научился зарабатывать деньги — доставлял газеты, продавал пончики. Это время расширило круг моих знакомств, укрепило моё физическое здоровье и стало моим первым шагом к моей будущей карьере предпринимателя.
Разумеется, я тоже участвовал в драках и, возможно, именно с этим связано то, что в подростковом возрасте я стал «трудным ребёнком». К счастью, я нашёл хоккей, который стал для меня продуктивным способом направить наружу ту агрессию, что оставалась во мне. Игра в хоккей принесла мне одни из лучших воспоминаний в жизни. Я стал капитаном команды, и это помогло мне развить лидерские качества, а затем привело к множеству возможностей служения / помощи людям — через тренерство и игру за команду ВМФ в Шотландии.
Были и другие тяжелые моменты, которые в итоге оказались полезными. Болезнь моей мамы и её смерть, конечно, были травматичными. У неё была редкая форма рака печени, и она лежала в больнице в Вашингтоне, примерно в часе езды от того места, где мы тогда жили. Мой отец пытался работать, растить детей и одновременно проводить время с женой в больнице. Это было тяжело для всех нас.
Спустя годы, когда я играл в хоккей в Глазго, к нам подошла одна женщина. — Каждый раз, когда играет ваша команда, арена заполняется до отказа, — сказала она. — У нас есть программа хосписа (место, где оказывается помощь неизлечимо больным людям - прим.пер), и мы пытаемся собрать средства на её поддержку. Было бы здорово, если бы вы нашли способ нам помочь.
Тогда я впервые в жизни услышал слово «хоспис», и помню, как подумал: «Как бы такое пригодилось для моей мамы». В итоге мы устроили благотворительный сбор в пользу этой программы и собрали около пяти тысяч долларов. Это была одна из моих первых серьёзных возможностей собрать деньги на дело, которое мне действительно было небезразлично.
Но есть и обратная сторона медали. Есть люди или события, которые запомнились тебе как хорошие, но на самом деле, несли в себе скрытую боль. Мой отец был одним из самых добрых людей на земле, но он проводил все свое время на работе и мы его почти не видели.
Став взрослым, я сам допустил ту же ошибку по отношению к своим детям, и я сожалею об этом. Из-за службы в армии мои дочери большую часть своего детства провели без меня. Оглядываясь назад, я жалею, что не провел больше времени с ними. Сейчас одна из моих целей — стать лучшим дедом, чем я был отцом.
Пожалуй, первая травма, свидетелем которой я стал (если не считать смерть моей мамы), было рукоприкладство со стороны моего деда в Питтсбурге. Хотя он никогда не поднимал руку на меня, он оскорблял мою бабушку и бесчисленное количество раз дрался с моим дядей. Когда я оставался у бабушки с дедушкой, я обычно спал на диване в гостиной — они вырастили четырёх детей в крошечном доме, и когда мои тёти и дяди приезжали домой, другого места для меня просто не было. Мой дядя, плотно сидевший на наркоте, приходил поздно ночью и устраивал потасовку с дедом, который, как правило, был пьян.
Я наблюдал за этим, наверное, семь или восемь лет подряд. Мой дед, когда трезв, был отличным человеком. Он не пил по выходным, поэтому они проходили прекрасно. Но по будням, особенно в пятницу, он сразу после работы шел в свой любимый паб и приходил домой на рогах. Впрочем, примерно когда мне исполнилось 15, он полностью бросил пить.
Мой дед всегда был ворчливым стариком, но во многом с ним было приятно проводить время. Он был кадровым военным, прошёл Вторую мировую и Корейскую войну. Я помню много прекрасного, связанного с ним — например, как мы ходили по грибы. С ним было немало трудных моментов, но у меня осталось также много хороших воспоминаний.
Когда меня отправляли к деду на лето, чтобы не сидеть в доме, я проводил время с друзьями или наворачивал круги в бассейне у дяди по соседству. Я научился зарабатывать деньги — доставлял газеты, продавал пончики. Это время расширило круг моих знакомств, укрепило моё физическое здоровье и стало моим первым шагом к моей будущей карьере предпринимателя.
Разумеется, я тоже участвовал в драках и, возможно, именно с этим связано то, что в подростковом возрасте я стал «трудным ребёнком». К счастью, я нашёл хоккей, который стал для меня продуктивным способом направить наружу ту агрессию, что оставалась во мне. Игра в хоккей принесла мне одни из лучших воспоминаний в жизни. Я стал капитаном команды, и это помогло мне развить лидерские качества, а затем привело к множеству возможностей служения / помощи людям — через тренерство и игру за команду ВМФ в Шотландии.
Были и другие тяжелые моменты, которые в итоге оказались полезными. Болезнь моей мамы и её смерть, конечно, были травматичными. У неё была редкая форма рака печени, и она лежала в больнице в Вашингтоне, примерно в часе езды от того места, где мы тогда жили. Мой отец пытался работать, растить детей и одновременно проводить время с женой в больнице. Это было тяжело для всех нас.
Спустя годы, когда я играл в хоккей в Глазго, к нам подошла одна женщина. — Каждый раз, когда играет ваша команда, арена заполняется до отказа, — сказала она. — У нас есть программа хосписа (место, где оказывается помощь неизлечимо больным людям - прим.пер), и мы пытаемся собрать средства на её поддержку. Было бы здорово, если бы вы нашли способ нам помочь.
Тогда я впервые в жизни услышал слово «хоспис», и помню, как подумал: «Как бы такое пригодилось для моей мамы». В итоге мы устроили благотворительный сбор в пользу этой программы и собрали около пяти тысяч долларов. Это была одна из моих первых серьёзных возможностей собрать деньги на дело, которое мне действительно было небезразлично.
Но есть и обратная сторона медали. Есть люди или события, которые запомнились тебе как хорошие, но на самом деле, несли в себе скрытую боль. Мой отец был одним из самых добрых людей на земле, но он проводил все свое время на работе и мы его почти не видели.
Став взрослым, я сам допустил ту же ошибку по отношению к своим детям, и я сожалею об этом. Из-за службы в армии мои дочери большую часть своего детства провели без меня. Оглядываясь назад, я жалею, что не провел больше времени с ними. Сейчас одна из моих целей — стать лучшим дедом, чем я был отцом.
#strugglewell 41
BY ПТСР и мемы
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. Some privacy experts say Telegram is not secure enough In the past, it was noticed that through bulk SMSes, investors were induced to invest in or purchase the stocks of certain listed companies. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices.
from in
