group-telegram.com/dr_kuban/1740
Last Update:
Наш товарищ, краснодарский нацбол Мефодий Мартыненко, сейчас проходит срочную военную службу на территории Армении.
В мирной жизни Мефодий был известен как яркий и талантливый художник, чьи полотна впечатляли своей глубиной и силой эмоций. Но талантливый человек — талантлив во всём! Армия раскрыла в нем новую грань — поэтический дар, который льется из души, словно живой поток вдохновения, отражающий суровую реальность и внутренние переживания.
Наслаждайтесь!
###
Ночи прохладной, робкая изморозь
Листья покрыла узорами инея.
Раннее утро серенево-синее,
В тумане плотно низком укутавшись,
Плыло над лесами, лугами и реками.
В час, когда сны блуждают под веками
И одеяла с постелью объятия —
Теплые, самые, самые мягкие,
Но мне одному не спится, проклятому.
Сердца с душой, изучая окраины,
Стою и смотрю истукан не прикаяный.
Зыбко-хрупкие и нежно-славные,
Бесстрастно прекрасные, простые и странные,
Безразмерно объемные, невозможно желанные,
Увидеть хочу за седыми туманами
Жизни моей ожидания с планами.
###
Двадцать один.
Низкий орган.
Густой резонанс левых октав.
Взгляд в никуда —
За дверью жандарм.
Делим устав пополам.
Дежурит как я, выбрит как я,
Уставший как я и курит как я.
У него такой же красный журнал.
Видел его не раз.
Весь диалог скупой —
Восемь дежурных фраз —
Но больше и нет для нас.
Мерцание газовых ламп,
От глаз извне — жалюзи.
Наш пункт секреты хранит —
Как я.
Где-то внутри —
Другой.
Хочется верить — живой.
Свидетелем этого боль —
Смотри.
Знаю сейчас:
Каждый из нас хочет домой.
###
Солнца высокого пристальный взгляд,
Раскалённого платца строгий квадрат,
Нож, автомат, шлем и броня —
Круги нарезает уставший отряд.
Удары о землю кипящих сапог,
Асфальт и брусчатка, бетон и песок,
Мозоль от ремня и ручьи по спине,
Подсумок с рожками — тяжёлый вдвойне.
Дыхания юного сбивчивый ритм
Отдаёт резкой болью в носу и груди,
Бег на износ и слёзы из глаз,
Скрежет зубов, беззвучие фраз.
Ещё день, ещё год, ещё вдох, ещё час,
Ещё взмах, ещё круг, ещё шаг, ещё раз.
###
Дефицит пространства,
необъятность времени,
аскетизм убранства
и отрыв от племени.
Скука — оптом и в розницу,
муштра — частно и массово.
Так сталь заливалась в кузницу,
так холст заполнялся красками.
###
Раз в душе мыл уши, изливал душу.
Внезапно, как гром, потолок хрустнул.
Ширма была, а там — за ней:
Тридцать мёртвых, сухих голубей,
Как триста бессмысленных казарменных дней.
На голову семь вёдер сухого помёта.
Это были птицы того же полёта.
Чистая селитра — готовь чёрный порох.
Весёлые стрельбы, гражданка, не скоро.
###
Жизнь моя — овсянка,
Не утолить ей голод.
А за забором — город
Играется огнями.
И скупо, из-под крана,
Идёт вода морская.
Не удалить ей жажды.
Я выберусь однажды,
И жизнь пойдёт другая.
Червём во мне — надежда,
Всё вертится, как прежде.
Я ощущаю телом,
До слёз зудит противно,
Стопой, под гипсом белым.
И от того обидно,
Что город этот видно,
Сверкая и мерцая,
Играется огнями.
А жизнь моя — овсянка,
Я разлагаюсь днями.
###
Горное солнце, не обременённое даже маленькой тучкой, горячим, шершавым языком облизывало его и без того измученное болезнью тело, оставляя густую, липкую слюну зноя. Подобно вибрирующей от испарений кромке площади, мысли его тоже потеряли ощутимые границы и точные контуры. Внутри, как и снаружи, царило облегающее марево.
BY Другая Кубань
Share with your friend now:
group-telegram.com/dr_kuban/1740