Интервью Уиткоффа, данное им еще до предложения Путина провести 15 мая в Турции прямые переговоры между Россией и Украиной, проявляет несколько потенциальных рисков, с которыми столкнутся стороны при любой конфигурации переговорных групп.
📌Личный контакт. Судя по комментариям Уиткоффа, Трамп действительно верит в свой дар переговорщика и думает, что если он окажется за одним столом одновременно и с Путиным, и с Зеленским, ему удастся добиться значимого прогресса в переговорном треке. Это может оказаться заблуждением. Трамп уже лично мог наблюдать выходки Зеленского в кругу своих союзников. Риски новых эксцессов при прямых переговорах с оппонентами крайне высоки. Скандал может все радикально усложнить.
📌Только бизнес. США по-прежнему во главу угла ставят конкретные вопросы «на земле». Признание-непризнание территорий, контроль над ЗАЭС, санкции. Россию же в первую очередь волнуют вопросы глобальной безопасности и надежные гарантии. Да, все вышеобозначенные темы также важны, но какая разница, кто управляет ЗАЭС, если, например, на Украине появляются базы НАТО. Вероятно, американцы хотят разделить эти треки. Мол, сначала украинское урегулирование, а затем уже вопросы глобальной безопасности. Москву такой порядок, очевидно, не устраивает.
📌Исчерпание угроз. Снова звучит тема ультиматумов и угроз выхода США их переговорного процесса. Это, возможно, оказало на кого-то впечатление в первый, второй, третий раз. Но чем дальше, тем у большего числа субъектов может сформироваться представление о том, что если бы Вашингтон действительно хотел жестко выйти из процесса, то давно бы сделал это. А если этого не происходит, то можно и далее партизански саботировать мирный процесс, чем в последние месяцы и занимается Украина.
В любом случае, ставки растут пропорционально росту напряжения.
Интервью Уиткоффа, данное им еще до предложения Путина провести 15 мая в Турции прямые переговоры между Россией и Украиной, проявляет несколько потенциальных рисков, с которыми столкнутся стороны при любой конфигурации переговорных групп.
📌Личный контакт. Судя по комментариям Уиткоффа, Трамп действительно верит в свой дар переговорщика и думает, что если он окажется за одним столом одновременно и с Путиным, и с Зеленским, ему удастся добиться значимого прогресса в переговорном треке. Это может оказаться заблуждением. Трамп уже лично мог наблюдать выходки Зеленского в кругу своих союзников. Риски новых эксцессов при прямых переговорах с оппонентами крайне высоки. Скандал может все радикально усложнить.
📌Только бизнес. США по-прежнему во главу угла ставят конкретные вопросы «на земле». Признание-непризнание территорий, контроль над ЗАЭС, санкции. Россию же в первую очередь волнуют вопросы глобальной безопасности и надежные гарантии. Да, все вышеобозначенные темы также важны, но какая разница, кто управляет ЗАЭС, если, например, на Украине появляются базы НАТО. Вероятно, американцы хотят разделить эти треки. Мол, сначала украинское урегулирование, а затем уже вопросы глобальной безопасности. Москву такой порядок, очевидно, не устраивает.
📌Исчерпание угроз. Снова звучит тема ультиматумов и угроз выхода США их переговорного процесса. Это, возможно, оказало на кого-то впечатление в первый, второй, третий раз. Но чем дальше, тем у большего числа субъектов может сформироваться представление о том, что если бы Вашингтон действительно хотел жестко выйти из процесса, то давно бы сделал это. А если этого не происходит, то можно и далее партизански саботировать мирный процесс, чем в последние месяцы и занимается Украина.
В любом случае, ставки растут пропорционально росту напряжения.
Понаблюдаем
BY Чеснаков
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Ukrainian forces have since put up a strong resistance to the Russian troops amid the war that has left hundreds of Ukrainian civilians, including children, dead, according to the United Nations. Ukrainian and international officials have accused Russia of targeting civilian populations with shelling and bombardments. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war.
from nl
