Наш товарищ, краснодарский нацбол Мефодий Мартыненко, сейчас проходит срочную военную службу на территории Армении.
В мирной жизни Мефодий был известен как яркий и талантливый художник, чьи полотна впечатляли своей глубиной и силой эмоций. Но талантливый человек — талантлив во всём! Армия раскрыла в нем новую грань — поэтический дар, который льется из души, словно живой поток вдохновения, отражающий суровую реальность и внутренние переживания.
Наслаждайтесь!
###
Ночи прохладной, робкая изморозь Листья покрыла узорами инея. Раннее утро серенево-синее, В тумане плотно низком укутавшись, Плыло над лесами, лугами и реками.
В час, когда сны блуждают под веками И одеяла с постелью объятия — Теплые, самые, самые мягкие, Но мне одному не спится, проклятому.
Сердца с душой, изучая окраины, Стою и смотрю истукан не прикаяный.
Зыбко-хрупкие и нежно-славные, Бесстрастно прекрасные, простые и странные, Безразмерно объемные, невозможно желанные, Увидеть хочу за седыми туманами Жизни моей ожидания с планами.
###
Двадцать один. Низкий орган. Густой резонанс левых октав. Взгляд в никуда — За дверью жандарм.
Делим устав пополам. Дежурит как я, выбрит как я, Уставший как я и курит как я. У него такой же красный журнал.
Видел его не раз. Весь диалог скупой — Восемь дежурных фраз — Но больше и нет для нас.
Мерцание газовых ламп, От глаз извне — жалюзи. Наш пункт секреты хранит — Как я.
Где-то внутри — Другой. Хочется верить — живой.
Свидетелем этого боль — Смотри.
Знаю сейчас: Каждый из нас хочет домой.
###
Солнца высокого пристальный взгляд, Раскалённого платца строгий квадрат, Нож, автомат, шлем и броня — Круги нарезает уставший отряд.
Удары о землю кипящих сапог, Асфальт и брусчатка, бетон и песок, Мозоль от ремня и ручьи по спине, Подсумок с рожками — тяжёлый вдвойне.
Дыхания юного сбивчивый ритм Отдаёт резкой болью в носу и груди, Бег на износ и слёзы из глаз, Скрежет зубов, беззвучие фраз.
Ещё день, ещё год, ещё вдох, ещё час, Ещё взмах, ещё круг, ещё шаг, ещё раз.
###
Дефицит пространства, необъятность времени, аскетизм убранства и отрыв от племени.
Скука — оптом и в розницу, муштра — частно и массово. Так сталь заливалась в кузницу, так холст заполнялся красками.
###
Раз в душе мыл уши, изливал душу. Внезапно, как гром, потолок хрустнул. Ширма была, а там — за ней: Тридцать мёртвых, сухих голубей, Как триста бессмысленных казарменных дней. На голову семь вёдер сухого помёта. Это были птицы того же полёта. Чистая селитра — готовь чёрный порох. Весёлые стрельбы, гражданка, не скоро.
###
Жизнь моя — овсянка, Не утолить ей голод. А за забором — город Играется огнями. И скупо, из-под крана, Идёт вода морская. Не удалить ей жажды. Я выберусь однажды, И жизнь пойдёт другая. Червём во мне — надежда, Всё вертится, как прежде. Я ощущаю телом, До слёз зудит противно, Стопой, под гипсом белым. И от того обидно, Что город этот видно, Сверкая и мерцая, Играется огнями. А жизнь моя — овсянка, Я разлагаюсь днями.
###
Горное солнце, не обременённое даже маленькой тучкой, горячим, шершавым языком облизывало его и без того измученное болезнью тело, оставляя густую, липкую слюну зноя. Подобно вибрирующей от испарений кромке площади, мысли его тоже потеряли ощутимые границы и точные контуры. Внутри, как и снаружи, царило облегающее марево.
Наш товарищ, краснодарский нацбол Мефодий Мартыненко, сейчас проходит срочную военную службу на территории Армении.
В мирной жизни Мефодий был известен как яркий и талантливый художник, чьи полотна впечатляли своей глубиной и силой эмоций. Но талантливый человек — талантлив во всём! Армия раскрыла в нем новую грань — поэтический дар, который льется из души, словно живой поток вдохновения, отражающий суровую реальность и внутренние переживания.
Наслаждайтесь!
###
Ночи прохладной, робкая изморозь Листья покрыла узорами инея. Раннее утро серенево-синее, В тумане плотно низком укутавшись, Плыло над лесами, лугами и реками.
В час, когда сны блуждают под веками И одеяла с постелью объятия — Теплые, самые, самые мягкие, Но мне одному не спится, проклятому.
Сердца с душой, изучая окраины, Стою и смотрю истукан не прикаяный.
Зыбко-хрупкие и нежно-славные, Бесстрастно прекрасные, простые и странные, Безразмерно объемные, невозможно желанные, Увидеть хочу за седыми туманами Жизни моей ожидания с планами.
###
Двадцать один. Низкий орган. Густой резонанс левых октав. Взгляд в никуда — За дверью жандарм.
Делим устав пополам. Дежурит как я, выбрит как я, Уставший как я и курит как я. У него такой же красный журнал.
Видел его не раз. Весь диалог скупой — Восемь дежурных фраз — Но больше и нет для нас.
Мерцание газовых ламп, От глаз извне — жалюзи. Наш пункт секреты хранит — Как я.
Где-то внутри — Другой. Хочется верить — живой.
Свидетелем этого боль — Смотри.
Знаю сейчас: Каждый из нас хочет домой.
###
Солнца высокого пристальный взгляд, Раскалённого платца строгий квадрат, Нож, автомат, шлем и броня — Круги нарезает уставший отряд.
Удары о землю кипящих сапог, Асфальт и брусчатка, бетон и песок, Мозоль от ремня и ручьи по спине, Подсумок с рожками — тяжёлый вдвойне.
Дыхания юного сбивчивый ритм Отдаёт резкой болью в носу и груди, Бег на износ и слёзы из глаз, Скрежет зубов, беззвучие фраз.
Ещё день, ещё год, ещё вдох, ещё час, Ещё взмах, ещё круг, ещё шаг, ещё раз.
###
Дефицит пространства, необъятность времени, аскетизм убранства и отрыв от племени.
Скука — оптом и в розницу, муштра — частно и массово. Так сталь заливалась в кузницу, так холст заполнялся красками.
###
Раз в душе мыл уши, изливал душу. Внезапно, как гром, потолок хрустнул. Ширма была, а там — за ней: Тридцать мёртвых, сухих голубей, Как триста бессмысленных казарменных дней. На голову семь вёдер сухого помёта. Это были птицы того же полёта. Чистая селитра — готовь чёрный порох. Весёлые стрельбы, гражданка, не скоро.
###
Жизнь моя — овсянка, Не утолить ей голод. А за забором — город Играется огнями. И скупо, из-под крана, Идёт вода морская. Не удалить ей жажды. Я выберусь однажды, И жизнь пойдёт другая. Червём во мне — надежда, Всё вертится, как прежде. Я ощущаю телом, До слёз зудит противно, Стопой, под гипсом белым. И от того обидно, Что город этот видно, Сверкая и мерцая, Играется огнями. А жизнь моя — овсянка, Я разлагаюсь днями.
###
Горное солнце, не обременённое даже маленькой тучкой, горячим, шершавым языком облизывало его и без того измученное болезнью тело, оставляя густую, липкую слюну зноя. Подобно вибрирующей от испарений кромке площади, мысли его тоже потеряли ощутимые границы и точные контуры. Внутри, как и снаружи, царило облегающее марево.
Apparently upbeat developments in Russia's discussions with Ukraine helped at least temporarily send investors back into risk assets. Russian President Vladimir Putin said during a meeting with his Belarusian counterpart Alexander Lukashenko that there were "certain positive developments" occurring in the talks with Ukraine, according to a transcript of their meeting. Putin added that discussions were happening "almost on a daily basis." These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. Continuing its crackdown against entities allegedly involved in a front-running scam using messaging app Telegram, Sebi on Thursday carried out search and seizure operations at the premises of eight entities in multiple locations across the country. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from sg
