Стальной шлем

​​Про преемственность режимов или зачем Моисею понадобилось 40 лет

Некоторое время назад я уже сравнивал путинскую эпоху с кайзеровским периодом Германской империи. Однако, на мой взгляд, есть ещё один отрезок немецкой истории, с которым допустимо сравнивать нынешнюю постсоветскую Россию. Речь идёт о ранней ФРГ 1950-х – 1960-х гг.

На протяжении длительного времени краеугольным камнем послевоенной западногерманской идентичности являлся тезис о «Нулевом часе» (Stunde Null). Иными словами, представление, будто в мае 1945 г. немецкая история обнулилась, нацизм, а с ним и всё плохое, что привело к нему, ушли в прошлое, а радикально обновившаяся Германия – по крайней мере западная её часть – отныне строит свободное демократическое и плюралистическое общество.

Конечно, ничего подобного в действительности не было. Немцы, которые принялись восстанавливать Германию после мая 1945 г., не прилетели с Луны, а являлись в большинстве своём бывшими верноподданными кайзера, бывшими избирателями Веймарской республики и, наконец, многие из них ещё совсем недавно кидали зиги, всецело поддерживая гитлеровский режим. Все эти люди и закладывали политические, экономические и культурные основы Федеративной республики. Элиту «нового» государства составили люди, которые входили в неё ещё с веймарских, если даже не с кайзеровских, времён. Федеральным канцлером стал 73-летний дед Конрад Аденауэр, который мэрствовал в Кёльне ещё при кайзере, и которого уже в 1920-х гг. всевозможные тогдашние газетные «аналитики» (сейчас бы это были анонимные телеграм-каналы) прочили в рейхсканцлеры. Федеральным президентом стал дед чуть помоложе – 65-летний Теодор Хойс, который сидел в рейхстаге с 1924 г. и как либеральный депутат в марте 1933 г. под угрозой насилия проголосовал за предоставление Гитлеру чрезвычайных полномочий. Стоит ли напоминать, что и денацификация в ФРГ была свернута уже к началу 1950-х гг., в результате чего административные должности низшего и среднего звена заняли те же люди, что служили на них при Гитлере.

Мало того, что на протяжении 20 лет подряд правительственные коалиции неизменно возглавлялись одной и той же партией – консервативным блоком ХДС/ХСС, так на протяжении 14 лет канцлером оставался один и тот же человек – уже упоминавшийся выше Аденауэр. Это позволило говорить об особой немецкой «канцлерской демократии». Неприкрытая автократия времён кайзеров, рейхспрезидентов и фюреров, конечно, ушла в прошлое, но общество по-прежнему продолжало испытывать потребность в «сильной руке», которую ему и обеспечивал «гросфатер» Аденауэр. Девиз его правления был выражен во время избирательной кампании 1957 г. – «Никаких экспериментов!». Оппозиционной прессе по-прежнему пытались заткнуть рот, а когда журнал «Шпигель» в 1962 г. опубликовал статью о степени готовности бундесвера к Третьей мировой войне, его редакторов арестовали и обвинили в государственной измене. Впрочем, гражданское общество тогда отстояло журналистов. В конце концов, Аденауэр нехотя покинул свой пост в 1963 г. на 88-м году жизни, однако вплоть до самой смерти в 1967 г. оставался влиятельным закулисным игроком западногерманского deep state.

Внешняя политика ранней ФРГ, как я уже писал ранее, была пронизана ресентиментом по утраченным «восточным территориям». Всё это дополнялось никуда не девшимся с веймарских и нацистских времён государственным антикоммунизмом, крепко замешанным на такой же старой русофобии. Предвыборные плакаты и в 1950-х гг. продолжали пугать бюргеров красными варварами с монголоидными чертами лица, прущими с Востока, которых могут остановить только «гросфатер» Аденауэр и христианские демократы, стоявшие на страже западной цивилизации. Проявления публичного антисемитизма находились под запретом, но подспудно широко сохранялись на бытовом уровне, прорываясь в виде эксцессов, вроде событий зимой 1959/60 гг.

Таким образом, никакого радикального разрыва с предыдущей политической традицией и культурой в 1945 г. в Германии особо то и не произошло.

Продолжение следует, хотя аналогии и выводы, по-моему, напрашиваются уже и без продолжения.

www.group-telegram.com/us/stahlhelm.com/2523

4.39K viewsSep 24, 2021 at 07:12

​​Про преемственность режимов или зачем Моисею понадобилось 40 лет

Некоторое время назад я уже сравнивал путинскую эпоху с кайзеровским периодом Германской империи. Однако, на мой взгляд, есть ещё один отрезок немецкой истории, с которым допустимо сравнивать нынешнюю постсоветскую Россию. Речь идёт о ранней ФРГ 1950-х – 1960-х гг.

На протяжении длительного времени краеугольным камнем послевоенной западногерманской идентичности являлся тезис о «Нулевом часе» (Stunde Null). Иными словами, представление, будто в мае 1945 г. немецкая история обнулилась, нацизм, а с ним и всё плохое, что привело к нему, ушли в прошлое, а радикально обновившаяся Германия – по крайней мере западная её часть – отныне строит свободное демократическое и плюралистическое общество.

Конечно, ничего подобного в действительности не было. Немцы, которые принялись восстанавливать Германию после мая 1945 г., не прилетели с Луны, а являлись в большинстве своём бывшими верноподданными кайзера, бывшими избирателями Веймарской республики и, наконец, многие из них ещё совсем недавно кидали зиги, всецело поддерживая гитлеровский режим. Все эти люди и закладывали политические, экономические и культурные основы Федеративной республики. Элиту «нового» государства составили люди, которые входили в неё ещё с веймарских, если даже не с кайзеровских, времён. Федеральным канцлером стал 73-летний дед Конрад Аденауэр, который мэрствовал в Кёльне ещё при кайзере, и которого уже в 1920-х гг. всевозможные тогдашние газетные «аналитики» (сейчас бы это были анонимные телеграм-каналы) прочили в рейхсканцлеры. Федеральным президентом стал дед чуть помоложе – 65-летний Теодор Хойс, который сидел в рейхстаге с 1924 г. и как либеральный депутат в марте 1933 г. под угрозой насилия проголосовал за предоставление Гитлеру чрезвычайных полномочий. Стоит ли напоминать, что и денацификация в ФРГ была свернута уже к началу 1950-х гг., в результате чего административные должности низшего и среднего звена заняли те же люди, что служили на них при Гитлере.

Мало того, что на протяжении 20 лет подряд правительственные коалиции неизменно возглавлялись одной и той же партией – консервативным блоком ХДС/ХСС, так на протяжении 14 лет канцлером оставался один и тот же человек – уже упоминавшийся выше Аденауэр. Это позволило говорить об особой немецкой «канцлерской демократии». Неприкрытая автократия времён кайзеров, рейхспрезидентов и фюреров, конечно, ушла в прошлое, но общество по-прежнему продолжало испытывать потребность в «сильной руке», которую ему и обеспечивал «гросфатер» Аденауэр. Девиз его правления был выражен во время избирательной кампании 1957 г. – «Никаких экспериментов!». Оппозиционной прессе по-прежнему пытались заткнуть рот, а когда журнал «Шпигель» в 1962 г. опубликовал статью о степени готовности бундесвера к Третьей мировой войне, его редакторов арестовали и обвинили в государственной измене. Впрочем, гражданское общество тогда отстояло журналистов. В конце концов, Аденауэр нехотя покинул свой пост в 1963 г. на 88-м году жизни, однако вплоть до самой смерти в 1967 г. оставался влиятельным закулисным игроком западногерманского deep state.

Внешняя политика ранней ФРГ, как я уже писал ранее, была пронизана ресентиментом по утраченным «восточным территориям». Всё это дополнялось никуда не девшимся с веймарских и нацистских времён государственным антикоммунизмом, крепко замешанным на такой же старой русофобии. Предвыборные плакаты и в 1950-х гг. продолжали пугать бюргеров красными варварами с монголоидными чертами лица, прущими с Востока, которых могут остановить только «гросфатер» Аденауэр и христианские демократы, стоявшие на страже западной цивилизации. Проявления публичного антисемитизма находились под запретом, но подспудно широко сохранялись на бытовом уровне, прорываясь в виде эксцессов, вроде событий зимой 1959/60 гг.

Таким образом, никакого радикального разрыва с предыдущей политической традицией и культурой в 1945 г. в Германии особо то и не произошло.

Продолжение следует, хотя аналогии и выводы, по-моему, напрашиваются уже и без продолжения.

BY Стальной шлем