«Разве мы не можем быть подругами» Денни С. Брайс и Элайзы Найт (пер. Виктории Лаптевой)
Две женщины, две выдающиеся личности, навсегда изменившие наше представление о шоу-бизнесе XX века. Речь, конечно, о «королеве джаза» Элле Фицджеральд и главном секс-символе эпохи, чьи образы до сих пор повторяют как знаменитости, так и простые смертные, — Мэрилин Монро. Могли ли они быть близкими подругами, поддерживать друг друга в мире, управляемом мужчинами и постоянно предъявляющем к ним требования? Свою трогательную и пронзительную вариацию на эту тему представляет читателям дуэт авторов — Денни С. Брайс и Элайза Найт, — основываясь на архивных фотографиях, документах, интервью и силе собственного воображения.
Лос-Анджелес, 1972 год. К Элле Фицджеральд обращается журналистка недавно созданного Глорией Стайнем феминистского издания Ms., чтобы взять интервью для номера, посвящённого Мэрилин Монро. Факт того, что их связывали дружеские отношения и Мэрилин помогала Элле пробиваться в популярные джаз-клубы, преодолевая сегрегацию и требования голливудских стандартов красоты, хорошо известен. Но Элле не хочется углубляться в слишком личные подробности их дружбы, давать пищу для стервятников и ворошить память о подруге. В интервью она ограничивается парой размытых фраз, которые, тем не менее, намекают на то, что их дружба не ограничивалась деловыми отношениями и случайными встречами на церемониях и вечеринках. С 1952 года и до самой смерти Мэрилин (тут авторки придерживаются версии случайной передозировки) разворачивается история взлётов и падений обеих героинь, их сопротивления бездушной машине шоу-бизнеса, где они должны бесприкословно подчиняться воле «волков», как называет их Мэрилин, — мужчин в костюмах и с неизменной сигарой во рту.
Писательницам удалось создать действительно объёмные образы героинь. Мэрилин — мечущаяся душа, которая жаждет настоящей любви, понимания и реализации своего потенциала, но ей настойчиво навязывают образ сексуальной глупышки, а пресса с особым рвением роется в её грязном белье. Элла — самоучка, покорившая джазовую сцену исключительно силой своего таланта и работоспособностью. Сцена — её страсть и отдушина, но даже при своём статусе ей приходится сталкиваться с повседневным расизмом и жертвовать личной жизнью ради карьеры. Друг в друге они — через письма, телефонные разговоры и редкие, при их загруженном графике, встречи — обретают поддержку, плечо, в которое можно поплакаться, и собеседницу, с которой можно поделиться самым сокровенным, ну и сэндвичем с пастрами.
Финал этой истории хорошо известен. Чем ближе мы приближаемся к августу 1962 года, тем мрачнее и драматичнее становится повествование. Но, тем не менее, книга оставляет после себя очень тёплые чувства, ведь прежде всего это не история о двух легендах Голливуда, а о двух обычных женщинах, для которых дружба становится спасательным кругом в бурном и непредсказуемом мире, где одиночество на вершине ощущается особенно болезненно, а ставки — невероятно высоки. Роман совершенно лишён напускной сентиментальности, чего можно было бы ожидать от подобной истории, — и именно этим он меня и подкупил.
Издательство: @belles_lettres
Что почитать похожего:
«Воздух, которым ты дышишь» Франсиш Ди Понтиш Пиблз
Две женщины, две выдающиеся личности, навсегда изменившие наше представление о шоу-бизнесе XX века. Речь, конечно, о «королеве джаза» Элле Фицджеральд и главном секс-символе эпохи, чьи образы до сих пор повторяют как знаменитости, так и простые смертные, — Мэрилин Монро. Могли ли они быть близкими подругами, поддерживать друг друга в мире, управляемом мужчинами и постоянно предъявляющем к ним требования? Свою трогательную и пронзительную вариацию на эту тему представляет читателям дуэт авторов — Денни С. Брайс и Элайза Найт, — основываясь на архивных фотографиях, документах, интервью и силе собственного воображения.
Лос-Анджелес, 1972 год. К Элле Фицджеральд обращается журналистка недавно созданного Глорией Стайнем феминистского издания Ms., чтобы взять интервью для номера, посвящённого Мэрилин Монро. Факт того, что их связывали дружеские отношения и Мэрилин помогала Элле пробиваться в популярные джаз-клубы, преодолевая сегрегацию и требования голливудских стандартов красоты, хорошо известен. Но Элле не хочется углубляться в слишком личные подробности их дружбы, давать пищу для стервятников и ворошить память о подруге. В интервью она ограничивается парой размытых фраз, которые, тем не менее, намекают на то, что их дружба не ограничивалась деловыми отношениями и случайными встречами на церемониях и вечеринках. С 1952 года и до самой смерти Мэрилин (тут авторки придерживаются версии случайной передозировки) разворачивается история взлётов и падений обеих героинь, их сопротивления бездушной машине шоу-бизнеса, где они должны бесприкословно подчиняться воле «волков», как называет их Мэрилин, — мужчин в костюмах и с неизменной сигарой во рту.
Писательницам удалось создать действительно объёмные образы героинь. Мэрилин — мечущаяся душа, которая жаждет настоящей любви, понимания и реализации своего потенциала, но ей настойчиво навязывают образ сексуальной глупышки, а пресса с особым рвением роется в её грязном белье. Элла — самоучка, покорившая джазовую сцену исключительно силой своего таланта и работоспособностью. Сцена — её страсть и отдушина, но даже при своём статусе ей приходится сталкиваться с повседневным расизмом и жертвовать личной жизнью ради карьеры. Друг в друге они — через письма, телефонные разговоры и редкие, при их загруженном графике, встречи — обретают поддержку, плечо, в которое можно поплакаться, и собеседницу, с которой можно поделиться самым сокровенным, ну и сэндвичем с пастрами.
Финал этой истории хорошо известен. Чем ближе мы приближаемся к августу 1962 года, тем мрачнее и драматичнее становится повествование. Но, тем не менее, книга оставляет после себя очень тёплые чувства, ведь прежде всего это не история о двух легендах Голливуда, а о двух обычных женщинах, для которых дружба становится спасательным кругом в бурном и непредсказуемом мире, где одиночество на вершине ощущается особенно болезненно, а ставки — невероятно высоки. Роман совершенно лишён напускной сентиментальности, чего можно было бы ожидать от подобной истории, — и именно этим он меня и подкупил.
Издательство: @belles_lettres
Что почитать похожего:
«Воздух, которым ты дышишь» Франсиш Ди Понтиш Пиблз
«Становление писательницы: мифы и факты викторианского книжного рынка» Линды Петерсон (пер. А. Фоменко)
Чтение «Становления писательницы» Линды Петерсон — исследовательницы викторианской литературы и профессора Йельского университета — стало для меня небуквальным продолжением книги Лорны Мартнес «Её словами. Женская автобиография 1845–1969». И дело тут не только в том, что обе книги выходят в одной серии, новинки которой я всегда жду с нетерпением, но и в том, что они дополняют друг друга в теме выхода женщин-писательниц из тени — из заточения брака и домашнего быта, из творчества «в стол» или развлекательного письма для узкого круга. Обе книги рассказывают о том, как женщины прокладывали себе путь в писательство как признанную профессию.
Закономерно, Петерсон начинает своё исследование с обширного обзора положения дел на викторианском писательском и издательском рынке. С началом викторианской эпохи стало появляться всё больше периодических изданий, а значит — больше возможностей для литераторов зарабатывать себе на жизнь, то есть получать стабильный ежегодный доход, непосредственно написанием статей, эссе, критических рецензий и романов-фельетонов. Исследовательница подчёркивает проблемы, с которыми сталкивались литературные деятели обоих полов: отсутствие законов, регулирующих защиту авторских прав, неясность экономического и социального статуса и etc.
Что же касается непосредственно писательниц, то перед ними как будто существовал ещё один лестничный пролёт, который необходимо было преодолеть, чтобы добиться профессионального признания. С течением времени менялось представление о женском труде и владении женщинами собственностью; приходилось бороться с предубеждением об исключительно декоративной и развлекательной роли женского письма, с его восприятием как лишь дополнения к более «традиционным» женским обязанностям.
Как показано в следующих главах на примере писательниц — Гарриет Мартино, Мэри Хоувитт, Шарлотты Бронте, Шарлотты Ридделл, Элис Мейнелл и Мэри Чамли — и анализе их произведений, каждая из них избрала свой уникальный, подчас непростой путь. Книга Петерсон — насыщенная и не самая простая для восприятия — даёт очень широкое представление о том, что значило женщине посвятить себя творчеству в викторианскую эпоху и каких усилий это требовало. А ещё она наталкивает на мысли о занятных перекличках с положением литераторов в наши дни.
Издетальство: @nlobooks
Чтение «Становления писательницы» Линды Петерсон — исследовательницы викторианской литературы и профессора Йельского университета — стало для меня небуквальным продолжением книги Лорны Мартнес «Её словами. Женская автобиография 1845–1969». И дело тут не только в том, что обе книги выходят в одной серии, новинки которой я всегда жду с нетерпением, но и в том, что они дополняют друг друга в теме выхода женщин-писательниц из тени — из заточения брака и домашнего быта, из творчества «в стол» или развлекательного письма для узкого круга. Обе книги рассказывают о том, как женщины прокладывали себе путь в писательство как признанную профессию.
Закономерно, Петерсон начинает своё исследование с обширного обзора положения дел на викторианском писательском и издательском рынке. С началом викторианской эпохи стало появляться всё больше периодических изданий, а значит — больше возможностей для литераторов зарабатывать себе на жизнь, то есть получать стабильный ежегодный доход, непосредственно написанием статей, эссе, критических рецензий и романов-фельетонов. Исследовательница подчёркивает проблемы, с которыми сталкивались литературные деятели обоих полов: отсутствие законов, регулирующих защиту авторских прав, неясность экономического и социального статуса и etc.
Что же касается непосредственно писательниц, то перед ними как будто существовал ещё один лестничный пролёт, который необходимо было преодолеть, чтобы добиться профессионального признания. С течением времени менялось представление о женском труде и владении женщинами собственностью; приходилось бороться с предубеждением об исключительно декоративной и развлекательной роли женского письма, с его восприятием как лишь дополнения к более «традиционным» женским обязанностям.
Как показано в следующих главах на примере писательниц — Гарриет Мартино, Мэри Хоувитт, Шарлотты Бронте, Шарлотты Ридделл, Элис Мейнелл и Мэри Чамли — и анализе их произведений, каждая из них избрала свой уникальный, подчас непростой путь. Книга Петерсон — насыщенная и не самая простая для восприятия — даёт очень широкое представление о том, что значило женщине посвятить себя творчеству в викторианскую эпоху и каких усилий это требовало. А ещё она наталкивает на мысли о занятных перекличках с положением литераторов в наши дни.
Издетальство: @nlobooks
«Москва. Квартирная симфония» Оксаны Даровской
Сложно удержаться и не начать отзыв на автобиографическую книгу Оксаны Даровской с цитаты Воланда о москвичах — «квартирный вопрос только испортил их…». Конечно, это было бы грубым обобщением, но с некоторыми героями этой книги и впрямь произошло нечто похожее. А вот для главной героини и рассказчицы «квартирный вопрос» стал тем самым обстоятельством, которое кардинально изменило её жизненный вектор: из корректора в небольшом техническом издательстве она переквалифицировалась в риэлтора. В книге, выстроенной в форме симфонии с интермеццо, рассказываются наиболее яркие истории сделок купли-продажи и обмена жилья — от трагедий до полного фарса.
Роман начинается с увертюры-аллегро и посвящён житью-бытью героини в коммунальной квартире в Савёловском переулке. Даровская создаёт яркие портреты соседей, и в повествовании угадывается знакомый каждому — даже тем, кто лично не сталкивался с подобным опытом — дух коммунального проживания: постоянное хождение по краю между взаимовыручкой и вредительством, строгий контроль за потреблением воды и электричества, пьяные выходки «того самого» соседа. Но обстоятельства меняются: молодой семье хочется личного пространства — и деятельная героиня сначала собирает всеквартирное собрание, на котором, в духе партийных съездов, выдвигает предложение о расселении, а затем берёт дело в свои руки.
Далее следуют вариации, в разных тональностях затрагивающие тему квартирного вопроса. Героиня-риэлтор она выступает и в роли стороннего свидетеля, наблюдающего за коллизиями вокруг недвижимости, психолога, и — как того требуют времена (на дворе уже 1990-е, а затем и 2000-е) — решалы, а порой становится близким другом и поддержкой для своих горемычных клиентов. Эта позиция — вроде бы внешнего наблюдателя, но при этом глубоко включённого в чужую жизнь — и делает повествование действительно уникальным. Героиня становится свидетельницей и летописцем, прежде всего, человеческих судеб — драматичных, радостных, полных случайностей и роковых стечений обстоятельств.
Отдельно стоит отметить язык романа: Оксана Даровская — филолог, и, кажется, сама получает удовольствие от столкновения литературных отсылок и вылизанно-литературной речи с живостью просторечий и всяческих жаргонов. По-моему, получилось очень душевно и увлекательно.
Издательство: @azbookaknigogoliki
Сложно удержаться и не начать отзыв на автобиографическую книгу Оксаны Даровской с цитаты Воланда о москвичах — «квартирный вопрос только испортил их…». Конечно, это было бы грубым обобщением, но с некоторыми героями этой книги и впрямь произошло нечто похожее. А вот для главной героини и рассказчицы «квартирный вопрос» стал тем самым обстоятельством, которое кардинально изменило её жизненный вектор: из корректора в небольшом техническом издательстве она переквалифицировалась в риэлтора. В книге, выстроенной в форме симфонии с интермеццо, рассказываются наиболее яркие истории сделок купли-продажи и обмена жилья — от трагедий до полного фарса.
Роман начинается с увертюры-аллегро и посвящён житью-бытью героини в коммунальной квартире в Савёловском переулке. Даровская создаёт яркие портреты соседей, и в повествовании угадывается знакомый каждому — даже тем, кто лично не сталкивался с подобным опытом — дух коммунального проживания: постоянное хождение по краю между взаимовыручкой и вредительством, строгий контроль за потреблением воды и электричества, пьяные выходки «того самого» соседа. Но обстоятельства меняются: молодой семье хочется личного пространства — и деятельная героиня сначала собирает всеквартирное собрание, на котором, в духе партийных съездов, выдвигает предложение о расселении, а затем берёт дело в свои руки.
Далее следуют вариации, в разных тональностях затрагивающие тему квартирного вопроса. Героиня-риэлтор она выступает и в роли стороннего свидетеля, наблюдающего за коллизиями вокруг недвижимости, психолога, и — как того требуют времена (на дворе уже 1990-е, а затем и 2000-е) — решалы, а порой становится близким другом и поддержкой для своих горемычных клиентов. Эта позиция — вроде бы внешнего наблюдателя, но при этом глубоко включённого в чужую жизнь — и делает повествование действительно уникальным. Героиня становится свидетельницей и летописцем, прежде всего, человеческих судеб — драматичных, радостных, полных случайностей и роковых стечений обстоятельств.
Отдельно стоит отметить язык романа: Оксана Даровская — филолог, и, кажется, сама получает удовольствие от столкновения литературных отсылок и вылизанно-литературной речи с живостью просторечий и всяческих жаргонов. По-моему, получилось очень душевно и увлекательно.
Издательство: @azbookaknigogoliki
«Улица Холодова» Евгении Некрасовой
17 октября 1994 года молодой корреспондент Московского комсомольца Дмитрий Холодов был убит взрывом мины-ловушки в офисе газеты. Его убийство так и осталось нераскрытым, а виновные не были наказаны. Холодов — идеалист, бескомпромиссный борец за правду и справедливость, изобличавший коррупцию в армии. Он же — полумифическая фигура героя, бок о бок с историей которого росла не только Евгения Некрасова, но и все дети Климовска 90-х годов: ежедневно они ходили по улице, названной в его честь, читали стихи в день памяти, проходили мимо мемориальной таблички. Как это свойственно подобным официальным формам сохранения памяти — личность со временем истирается, овеществляется, на место реального человека с характером и судьбой встает символ. В памяти тех, кто не был современником или свидетелем трагедии, он остался лишь отзвуком.
В «Улице Холодова» Евгения Некрасова словно заново собирает означаемое и означающее воедино — в том числе и для самой себя. Параллельно писательница рассказывает собственную историю взросления в 90-е, столь непохожую на идеальную историю журналиста. Если Холодов уверенно идёт по намеченному пути, она — колеблется и прячется от реальности. На фоне мифа автофикциональная часть романа — это история уязвимости, растерянности и страха перед внешним миром, представления о котором, воспитанные родителями и школой, совершенно не совпадают с этой самой реальностью.
От частной, замкнутой на себе истории взросления к идеализированному портрету трагически погибшего героя — разница в масштабах в книге кажется колоссальной, а в реальности они оба день ото дня проделывали тот же путь — на захудалой электричке из Климовска в Москву. Авторка и сама признаётся, что долгое время не обращала внимания на новостную повестку, была сосредоточена на собственной жизни и травмах, но разве не все мы до определённого момента жили так же? Возвращение к истории Дмитрия Холодова, который был всегда здесь, буквально по-соседству, кажется пробуждением от иллюзий.
В самом конце книги представлены истории выдающихся журналистов нашего времени — Ивана Голунова, Лены Костюченко, Татьяны Малкиной и других, озаглавленные «Я/Мы Дмитрий Холодов». Здесь Некрасова словно тянет за нитку, наконец собирая все составляющие книги в единое целое.
Издательство: @polyandria
17 октября 1994 года молодой корреспондент Московского комсомольца Дмитрий Холодов был убит взрывом мины-ловушки в офисе газеты. Его убийство так и осталось нераскрытым, а виновные не были наказаны. Холодов — идеалист, бескомпромиссный борец за правду и справедливость, изобличавший коррупцию в армии. Он же — полумифическая фигура героя, бок о бок с историей которого росла не только Евгения Некрасова, но и все дети Климовска 90-х годов: ежедневно они ходили по улице, названной в его честь, читали стихи в день памяти, проходили мимо мемориальной таблички. Как это свойственно подобным официальным формам сохранения памяти — личность со временем истирается, овеществляется, на место реального человека с характером и судьбой встает символ. В памяти тех, кто не был современником или свидетелем трагедии, он остался лишь отзвуком.
В «Улице Холодова» Евгения Некрасова словно заново собирает означаемое и означающее воедино — в том числе и для самой себя. Параллельно писательница рассказывает собственную историю взросления в 90-е, столь непохожую на идеальную историю журналиста. Если Холодов уверенно идёт по намеченному пути, она — колеблется и прячется от реальности. На фоне мифа автофикциональная часть романа — это история уязвимости, растерянности и страха перед внешним миром, представления о котором, воспитанные родителями и школой, совершенно не совпадают с этой самой реальностью.
От частной, замкнутой на себе истории взросления к идеализированному портрету трагически погибшего героя — разница в масштабах в книге кажется колоссальной, а в реальности они оба день ото дня проделывали тот же путь — на захудалой электричке из Климовска в Москву. Авторка и сама признаётся, что долгое время не обращала внимания на новостную повестку, была сосредоточена на собственной жизни и травмах, но разве не все мы до определённого момента жили так же? Возвращение к истории Дмитрия Холодова, который был всегда здесь, буквально по-соседству, кажется пробуждением от иллюзий.
В самом конце книги представлены истории выдающихся журналистов нашего времени — Ивана Голунова, Лены Костюченко, Татьяны Малкиной и других, озаглавленные «Я/Мы Дмитрий Холодов». Здесь Некрасова словно тянет за нитку, наконец собирая все составляющие книги в единое целое.
Издательство: @polyandria
«Совушка» Клэр Ошецки (пер. Дарьи Расковой)
Этот роман стал для меня причудливой помесью сюрреалистических переосмыслений сказок Анжелы Картер и истории о сложном материнстве, представленной в ключе магического реализма Джой Уильямс в романе «Подменыш» (Livebook, 2020).
Главная героиня, Тайни — виолончелистка с большими планами на будущее, — во сне занимается любовью с совой, а в реальности осознаёт, что беременна. Она чувствует, что её ребёнок — совёнок, но муж беспечно списывает её опасения на фантазии и причуды гормонов. Совёнок возобладает над личностью матери ещё в утробе, привычные к струнам пальцы больше не слушаются, виолончель — продолжение тела Тайни — отвергает её. Когда же ребёнок-сова, малышка Шуэтта, появляется на свет, героиня полностью оказывается поглощена заботой — она принимает особенности и потребности малышки безоговорочно, отрекается от себя, закрывается от внешнего мира, способного нанести вред её ребёнку. Постепенно её студия порастает мхом, а в инструменте заводятся мыши — что ж, по крайней мере ими можно кормить дочь. Отец же вовсе отказывается от данного имени дочери и упорно зовёт её более обыденным — Шарлотта. Он то отстраняется от них, исключает из круга семьи, то с неистовым рвением обращается к разного рода специалистам, полагая, что с их помощью сможет сделать их ребёнка «нормальным», а следовательно — заслуживающим любви.
На первый взгляд кажется, что в романе Клэр Ошецки всё просто — перед читателем предстаёт метафора сложного материнства и заботы о ребёнке с особыми потребностями в экстремальном проявлении, но фантастическая часть романа временами выходит за пределы этой очевидной интерпретации. «Совушка» пропитана первобытной жестокостью и яростью, которой, возможно, требует сама тема, объединяющая современный взгляд на материнство и то представление, что тянется ещё из древнейших мифов и легенд. Помимо замечательно образного языка, к которому прибегает Ошецки, важную роль в романе играет музыка, которую героиня слышит в своей голове в тот или иной кульминационный или напряжённый момент.
Издательство: @domistorii
P.S. В книжке есть закрашенные слова, строчки и целые абзацы.
Этот роман стал для меня причудливой помесью сюрреалистических переосмыслений сказок Анжелы Картер и истории о сложном материнстве, представленной в ключе магического реализма Джой Уильямс в романе «Подменыш» (Livebook, 2020).
Главная героиня, Тайни — виолончелистка с большими планами на будущее, — во сне занимается любовью с совой, а в реальности осознаёт, что беременна. Она чувствует, что её ребёнок — совёнок, но муж беспечно списывает её опасения на фантазии и причуды гормонов. Совёнок возобладает над личностью матери ещё в утробе, привычные к струнам пальцы больше не слушаются, виолончель — продолжение тела Тайни — отвергает её. Когда же ребёнок-сова, малышка Шуэтта, появляется на свет, героиня полностью оказывается поглощена заботой — она принимает особенности и потребности малышки безоговорочно, отрекается от себя, закрывается от внешнего мира, способного нанести вред её ребёнку. Постепенно её студия порастает мхом, а в инструменте заводятся мыши — что ж, по крайней мере ими можно кормить дочь. Отец же вовсе отказывается от данного имени дочери и упорно зовёт её более обыденным — Шарлотта. Он то отстраняется от них, исключает из круга семьи, то с неистовым рвением обращается к разного рода специалистам, полагая, что с их помощью сможет сделать их ребёнка «нормальным», а следовательно — заслуживающим любви.
На первый взгляд кажется, что в романе Клэр Ошецки всё просто — перед читателем предстаёт метафора сложного материнства и заботы о ребёнке с особыми потребностями в экстремальном проявлении, но фантастическая часть романа временами выходит за пределы этой очевидной интерпретации. «Совушка» пропитана первобытной жестокостью и яростью, которой, возможно, требует сама тема, объединяющая современный взгляд на материнство и то представление, что тянется ещё из древнейших мифов и легенд. Помимо замечательно образного языка, к которому прибегает Ошецки, важную роль в романе играет музыка, которую героиня слышит в своей голове в тот или иной кульминационный или напряжённый момент.
Издательство: @domistorii
P.S. В книжке есть закрашенные слова, строчки и целые абзацы.
«Три истории на моих поминках» Евгении Захарчук
Главная героиня дебютного автофикционального романа Евгении Захарчук едет сложносочинённым маршрутом из Франкфурта в Москву на двадцатую годовщину маминой смерти. Сама дорога через границу обещает немало потрепать Жене нервы, но самое тревожное ещё впереди — встреча с бабушкой и дедушкой. Когда Женя жила в России, бабуля следила за каждым её шагом, они созванивались ежедневно, но даже тогда их общение было полно недомолвок и секретов со стороны внучки. Когда же героиня переехала в Германию, пропасть только расширилась: звонки стали редкими и пустыми, молчание множилось. Телефонный звонок, раньше служивший гарантией того, что с внучкой всё в порядке, теперь вызывает тревогу — ведь он может означать, что что-то случилось. Героине предстоит сообщить новость, которая с уверенностью разорвёт родным сердце: переезд Жени — не на время, она остаётся за границей навсегда.
Возвращение в город и квартиру, где прошло детство героини после смерти мамы, неизбежно пробуждает воспоминания. Весь роман — попытка выстроить логичный нарратив о том, как же родные люди стали такими далёкими, несмотря на нежность и заботу друг о друге. Как на протяжении взросления, кирпичик за кирпичиком, строилась эта непроницаемая стена. Во время поминок родственники обмениваются тремя историями о маме Жени. Смешные и весёлые, они не имеют ничего общего с той мамой, которую помнит героиня. И она задумывается: какими тремя историями опишут её жизнь? Отразятся ли в них разлука, непонимание и тоска, что её переполняют?
При всём описанном выше роман получился вовсе не таким мрачным и полным безнадёги, как того можно было бы ожидать. Захарчук удалось сохранить и передать комичность некоторых ситуаций — пусть и тревожную временами: будь то прохождение границы или параноидальные попытки ни в коем случае не вызвать подозрений под камерами в аэропорту или обменнике. А ещё — замечательную самоиронию, которая делает этот текст особенным и искренним, хоть и не отменяет того, что сердца всех, включая читателей, будут разбиты.
Издательство: @polyandria x @smyslshop
Главная героиня дебютного автофикционального романа Евгении Захарчук едет сложносочинённым маршрутом из Франкфурта в Москву на двадцатую годовщину маминой смерти. Сама дорога через границу обещает немало потрепать Жене нервы, но самое тревожное ещё впереди — встреча с бабушкой и дедушкой. Когда Женя жила в России, бабуля следила за каждым её шагом, они созванивались ежедневно, но даже тогда их общение было полно недомолвок и секретов со стороны внучки. Когда же героиня переехала в Германию, пропасть только расширилась: звонки стали редкими и пустыми, молчание множилось. Телефонный звонок, раньше служивший гарантией того, что с внучкой всё в порядке, теперь вызывает тревогу — ведь он может означать, что что-то случилось. Героине предстоит сообщить новость, которая с уверенностью разорвёт родным сердце: переезд Жени — не на время, она остаётся за границей навсегда.
Возвращение в город и квартиру, где прошло детство героини после смерти мамы, неизбежно пробуждает воспоминания. Весь роман — попытка выстроить логичный нарратив о том, как же родные люди стали такими далёкими, несмотря на нежность и заботу друг о друге. Как на протяжении взросления, кирпичик за кирпичиком, строилась эта непроницаемая стена. Во время поминок родственники обмениваются тремя историями о маме Жени. Смешные и весёлые, они не имеют ничего общего с той мамой, которую помнит героиня. И она задумывается: какими тремя историями опишут её жизнь? Отразятся ли в них разлука, непонимание и тоска, что её переполняют?
При всём описанном выше роман получился вовсе не таким мрачным и полным безнадёги, как того можно было бы ожидать. Захарчук удалось сохранить и передать комичность некоторых ситуаций — пусть и тревожную временами: будь то прохождение границы или параноидальные попытки ни в коем случае не вызвать подозрений под камерами в аэропорту или обменнике. А ещё — замечательную самоиронию, которая делает этот текст особенным и искренним, хоть и не отменяет того, что сердца всех, включая читателей, будут разбиты.
Издательство: @polyandria x @smyslshop
Р-р-раз — и наступило лето! Хотелось бы планировать каникулы у бабушки в деревне, разъезжать на велике и болтать ногами в речке, но пока нет такой возможности. Компенсируем фестивалями и другими окололитературными событиями — в этот раз список подобрался грандиозный:
🍒 6 июня, Москва, ЦТИ «Фабрика», с 17:00 до 23:00 — фестиваль «Чёрный рынок». В программе — гаражная распродажа новых, архивных и редких книг от Ad Marginem, libra, Циолковского и других издательств; хип-хоп-презентация книги Can’t Stop Won’t Stop (Пакет); маркет мерча, винила от Longpray и посуды от DVKB. Чего ещё ждать — читайте тут. 10% от выручки Ad Marginem пойдёт проекту «Консервация», который занимается восстановлением архитектуры в сёлах и деревнях России. Фестиваль на одну ночь приоткроет двери в будущий шоурум издательства и даст старт масштабному гастрольному туру Ad Marginem — «По краям».
🍒 Собственно, сам фестивальный тур «По краям» пройдёт с 7 июня по 12 октября в 13 городах: Красноярске, Екатеринбурге, Самаре, Сыктывкаре, Казани, Перми, Нижнем Новгороде, Владивостоке, Иркутске, Махачкале, Москве, Тюмени и Ростове-на-Дону. В каждом городе гостей будет ждать большая книжная распродажа, лекции, мастер-классы для детей и взрослых, маркет локальных брендов, встречи с переводчиками и редакторами, перформансы и концерты от партнёров, встречи с зарубежными авторами. С программой в Красноярске можно уже ознакомиться тут, а с расписанием по городам — вот тут.
🍒 10 июня, «Подписные издания» — презентация книги Маргариты Николаевой «Некрополи Петербурга. Адамовы головы, холерные кладбища и Гром-камень». Модератор встречи — Максим Мамлыга. Регистрация — по ссылке.
🍒 21 июня, Санкт-Петербург, Упсала-Цирк — благотворительный книжный фестиваль «Фонарь»! В программе: спектакли, чтения, перформансы, музыка, дискуссии и потрясающие гости, мастер-классы, издательский маркет и фудкорт (обещают мороженое!). Я всю эту феерию, как обычно, пропущу, потому что буду продавать вам книжки на благотворительной книжной барахолке. Традиционно свои прочитанные книжки можно сдать в точках сбора.
С «Фонарём» ещё не закончили, потому что 21–22 июня фестиваль пройдёт ещё и в Новосибирске! С адресами, куда можно отнести книги для гаражной распродажи, программой и всеми остальными подробностями можно ознакомиться в аккаунте книжного магазина «Карта мира».
P.S. Пользуясь случаем, напомню, что своевременные и не такие сумбурные анонсы интересных мероприятий мы с коллегами публикуем на канале @bookpartyhard
🍒 6 июня, Москва, ЦТИ «Фабрика», с 17:00 до 23:00 — фестиваль «Чёрный рынок». В программе — гаражная распродажа новых, архивных и редких книг от Ad Marginem, libra, Циолковского и других издательств; хип-хоп-презентация книги Can’t Stop Won’t Stop (Пакет); маркет мерча, винила от Longpray и посуды от DVKB. Чего ещё ждать — читайте тут. 10% от выручки Ad Marginem пойдёт проекту «Консервация», который занимается восстановлением архитектуры в сёлах и деревнях России. Фестиваль на одну ночь приоткроет двери в будущий шоурум издательства и даст старт масштабному гастрольному туру Ad Marginem — «По краям».
🍒 Собственно, сам фестивальный тур «По краям» пройдёт с 7 июня по 12 октября в 13 городах: Красноярске, Екатеринбурге, Самаре, Сыктывкаре, Казани, Перми, Нижнем Новгороде, Владивостоке, Иркутске, Махачкале, Москве, Тюмени и Ростове-на-Дону. В каждом городе гостей будет ждать большая книжная распродажа, лекции, мастер-классы для детей и взрослых, маркет локальных брендов, встречи с переводчиками и редакторами, перформансы и концерты от партнёров, встречи с зарубежными авторами. С программой в Красноярске можно уже ознакомиться тут, а с расписанием по городам — вот тут.
🍒 10 июня, «Подписные издания» — презентация книги Маргариты Николаевой «Некрополи Петербурга. Адамовы головы, холерные кладбища и Гром-камень». Модератор встречи — Максим Мамлыга. Регистрация — по ссылке.
🍒 21 июня, Санкт-Петербург, Упсала-Цирк — благотворительный книжный фестиваль «Фонарь»! В программе: спектакли, чтения, перформансы, музыка, дискуссии и потрясающие гости, мастер-классы, издательский маркет и фудкорт (обещают мороженое!). Я всю эту феерию, как обычно, пропущу, потому что буду продавать вам книжки на благотворительной книжной барахолке. Традиционно свои прочитанные книжки можно сдать в точках сбора.
С «Фонарём» ещё не закончили, потому что 21–22 июня фестиваль пройдёт ещё и в Новосибирске! С адресами, куда можно отнести книги для гаражной распродажи, программой и всеми остальными подробностями можно ознакомиться в аккаунте книжного магазина «Карта мира».
P.S. Пользуясь случаем, напомню, что своевременные и не такие сумбурные анонсы интересных мероприятий мы с коллегами публикуем на канале @bookpartyhard
«Ташкент: архитектура советского модернизма. 1955–1991. Справочник-путеводитель» Бориса Чуховича и Ольги Казаковой
Серия без преувеличения легендарных справочников-путеводителей по модернистской архитектуре разных городов от издательской программы музея Garage пополнилась увесистым томом о Ташкенте. Как и любая книга об архитектуре в контексте конкретной эпохи, это никогда не просто книга об архитектуре. В большей степени это книга об истории страны или о том видении себя, которое провозглашалось через строительство новых зданий, а также о людях, создававших её облик.
Ташкент, четвёртый мегаполис СССР и крупнейший город советской Средней Азии, должен был стать витриной идей социализма в глазах других азиатских стран. Что ещё делает эту книгу уникальной — в рамках серии и в глазах не только специалистов, но и праздно интересующихся обывателей (как я) — это то, как в новом облике города должны были сочетаться традиции и современность, ориенталистские элементы и модерн. Искомый ответ — гармонично, не перетягивая внимание, бережно сохраняя восточную уникальность, но при этом отчётливо заявляя о социалистических идеях. А это, согласитесь, вопрос не столько градостроительный, сколько идеологический.
В обширное исследование, которое поделили между собой историки архитектуры Борис Чухович и Ольга Казакова, вошли материалы о более чем 50 сооружениях, а также отдельные главы о ташкентском метро и мозаике. Каждая статья — подробное погружение в историю работы над конкретным проектом: от задумки и первых набросков до детального описания воплощения и оценки профессиональных критиков. И — что мне кажется особенно важным — о том, какие изменения эти постройки претерпели в наше время: от реконструкций до полного уничтожения. В свете последнего особенно ценными кажутся архивные чертежи и фотографии, щедро представленные в книге, — они позволяют составить почти полноценное представление о том, что на сегодняшний день можно считать утраченным.
Издательство: @garagemca_on_paper
Серия без преувеличения легендарных справочников-путеводителей по модернистской архитектуре разных городов от издательской программы музея Garage пополнилась увесистым томом о Ташкенте. Как и любая книга об архитектуре в контексте конкретной эпохи, это никогда не просто книга об архитектуре. В большей степени это книга об истории страны или о том видении себя, которое провозглашалось через строительство новых зданий, а также о людях, создававших её облик.
Ташкент, четвёртый мегаполис СССР и крупнейший город советской Средней Азии, должен был стать витриной идей социализма в глазах других азиатских стран. Что ещё делает эту книгу уникальной — в рамках серии и в глазах не только специалистов, но и праздно интересующихся обывателей (как я) — это то, как в новом облике города должны были сочетаться традиции и современность, ориенталистские элементы и модерн. Искомый ответ — гармонично, не перетягивая внимание, бережно сохраняя восточную уникальность, но при этом отчётливо заявляя о социалистических идеях. А это, согласитесь, вопрос не столько градостроительный, сколько идеологический.
В обширное исследование, которое поделили между собой историки архитектуры Борис Чухович и Ольга Казакова, вошли материалы о более чем 50 сооружениях, а также отдельные главы о ташкентском метро и мозаике. Каждая статья — подробное погружение в историю работы над конкретным проектом: от задумки и первых набросков до детального описания воплощения и оценки профессиональных критиков. И — что мне кажется особенно важным — о том, какие изменения эти постройки претерпели в наше время: от реконструкций до полного уничтожения. В свете последнего особенно ценными кажутся архивные чертежи и фотографии, щедро представленные в книге, — они позволяют составить почти полноценное представление о том, что на сегодняшний день можно считать утраченным.
Издательство: @garagemca_on_paper
«Русская дочь английского писателя. Сербские притчи» Ксении Голубович
Как удачно, что в издание вошли сразу два романа — новый, «Русская дочь английского писателя», и впервые опубликованный ещё в 2003 году — «Сербские притчи». Первый посвящён отношениям с отчимом — английским журналистом и писателем, второй — с отцом-сербом. Нарочно или случайно, но это соседство работает почти как приём: между текстами завязываются какие-то свои метаотношения — неожиданные переклички и сравнения, а то, что их объединяет, — героиня, ищущая собственную идентичность и дом, оказывается между двумя полюсами, становится точкой, в которой столкновения не только этих культур становятся особенно явными.
Героиня романа говорит, что в ней смешались три крови — русская, еврейская и черногорская, — уже более чем достаточно, чтобы оказаться на распутье. Но столь же сильное влияние на неё оказал отчим, приехавший в заснеженную Россию во времена, когда страна только прокладывала себе путь к свободе и открытости остальному миру. Итого — ещё один слой, надстройка над собственной идентичностью. Перемещаясь между эпохами и местами действия, частными судьбами и историческими событиями, отсылками к кино и литературе, одновременно полярными и похожими взглядами на мироустройство, Голубович пытается найти в этом хитросплетении место, которое полноправно и безраздельно принадлежит только ей. При этом она будто и не ставит себя в центр повествования, а лишь выступает наблюдателем — люди и события омывают и ограняют её, как волны — гальку.
Романами о поиске собственной идентичности на фоне беспокойного ХХ века, эмиграций и смен парадигм, казалось бы, уже никого не удивишь. Но Ксении Голубович — писательнице и переводчице — это удаётся: мягко, уверенно и искусно, с опорой на собственный голос и богатый культурный багаж. Ей прекрасно удаётся передавать настроение мест действия, будь то новый Вавилон — Лондон, заснеженная Москва или послевоенный Белград. Линзой, через которую она смотрит на события жизни, становятся голоса поэтов не столь далёких времён — Йейтса, Элиота, Одена. Приемственность и внутреннее противоборство их творчества становятся ритмом всей книги — раз-два-три, которому следует вся история: и глобальная, и личная.
Издетальство: @nlobooks
Как удачно, что в издание вошли сразу два романа — новый, «Русская дочь английского писателя», и впервые опубликованный ещё в 2003 году — «Сербские притчи». Первый посвящён отношениям с отчимом — английским журналистом и писателем, второй — с отцом-сербом. Нарочно или случайно, но это соседство работает почти как приём: между текстами завязываются какие-то свои метаотношения — неожиданные переклички и сравнения, а то, что их объединяет, — героиня, ищущая собственную идентичность и дом, оказывается между двумя полюсами, становится точкой, в которой столкновения не только этих культур становятся особенно явными.
Героиня романа говорит, что в ней смешались три крови — русская, еврейская и черногорская, — уже более чем достаточно, чтобы оказаться на распутье. Но столь же сильное влияние на неё оказал отчим, приехавший в заснеженную Россию во времена, когда страна только прокладывала себе путь к свободе и открытости остальному миру. Итого — ещё один слой, надстройка над собственной идентичностью. Перемещаясь между эпохами и местами действия, частными судьбами и историческими событиями, отсылками к кино и литературе, одновременно полярными и похожими взглядами на мироустройство, Голубович пытается найти в этом хитросплетении место, которое полноправно и безраздельно принадлежит только ей. При этом она будто и не ставит себя в центр повествования, а лишь выступает наблюдателем — люди и события омывают и ограняют её, как волны — гальку.
Романами о поиске собственной идентичности на фоне беспокойного ХХ века, эмиграций и смен парадигм, казалось бы, уже никого не удивишь. Но Ксении Голубович — писательнице и переводчице — это удаётся: мягко, уверенно и искусно, с опорой на собственный голос и богатый культурный багаж. Ей прекрасно удаётся передавать настроение мест действия, будь то новый Вавилон — Лондон, заснеженная Москва или послевоенный Белград. Линзой, через которую она смотрит на события жизни, становятся голоса поэтов не столь далёких времён — Йейтса, Элиота, Одена. Приемственность и внутреннее противоборство их творчества становятся ритмом всей книги — раз-два-три, которому следует вся история: и глобальная, и личная.
Издетальство: @nlobooks
«Маяк для души» Ариэля Андреса Альмады, илл. — Зузанна Целей (пер. с испанского Ольги Блиновой)
Трогательная, мудрая и поэтичная книжка о преемственности поколений и надежде, которой каждый способен поделиться. В книге аргентинского писателя Ариэля Андреса Альмады наставления старшего поколения приобретает очень красивое воплощение: дедушка дарит внуку на день рождения целый маяк, который долгие годы помогал морякам найти дорогу домой. Сейчас же старый маяк служит скорее символом надежды и прокладывает путь во мгле одиночества и неизвестности. Для жен маяков — это обещание, что их мужья в целости вернуться домой, а для старого друга дедушки — далёкий привет, который скрашивает его ночи в уединении. Показывая как и для чего работает маяк, дедушка разворачивает перед мальчиком целое представление из света и дыма, настоящее кино в облаках.
Сколько ни пытайся описать «Маяк для души» словами — всё будет недостаточно. В этой книге визуальные образы и текст переплетены так тесно, что воспринимаются как единое целое. Иллюстрации Зузанны Целей — уже знакомой по «Карте приятных воспоминаний» — нежно передают теплоту отношений между героями, а сдержанная цветовая гамма оставляет ощущение легкой светлой грусти. Сквозь страницы словно ощущается уютный запах дедушкиных объятий — соли и табака.
Необычный вертикальный формат не только даёт истории развернуться в полную высоту — величественный маяк, ночное небо, куда устремляется луч света, бескрайнее море, — но и подчёркивает, как маленькие символические жесты оказываются ценными и значимыми, дарящими надежду и утешение в этом большом, тревожном и непонятном мире, и то, как любой, даже ещё маленький человек может сыграть в этом свою роль.
Хорошая книжка, чтобы поставить на видное место и время от времени возвращаться к ней, когда нужно немного света.
Издательство: @goodwinbooks
Трогательная, мудрая и поэтичная книжка о преемственности поколений и надежде, которой каждый способен поделиться. В книге аргентинского писателя Ариэля Андреса Альмады наставления старшего поколения приобретает очень красивое воплощение: дедушка дарит внуку на день рождения целый маяк, который долгие годы помогал морякам найти дорогу домой. Сейчас же старый маяк служит скорее символом надежды и прокладывает путь во мгле одиночества и неизвестности. Для жен маяков — это обещание, что их мужья в целости вернуться домой, а для старого друга дедушки — далёкий привет, который скрашивает его ночи в уединении. Показывая как и для чего работает маяк, дедушка разворачивает перед мальчиком целое представление из света и дыма, настоящее кино в облаках.
Сколько ни пытайся описать «Маяк для души» словами — всё будет недостаточно. В этой книге визуальные образы и текст переплетены так тесно, что воспринимаются как единое целое. Иллюстрации Зузанны Целей — уже знакомой по «Карте приятных воспоминаний» — нежно передают теплоту отношений между героями, а сдержанная цветовая гамма оставляет ощущение легкой светлой грусти. Сквозь страницы словно ощущается уютный запах дедушкиных объятий — соли и табака.
Необычный вертикальный формат не только даёт истории развернуться в полную высоту — величественный маяк, ночное небо, куда устремляется луч света, бескрайнее море, — но и подчёркивает, как маленькие символические жесты оказываются ценными и значимыми, дарящими надежду и утешение в этом большом, тревожном и непонятном мире, и то, как любой, даже ещё маленький человек может сыграть в этом свою роль.
Хорошая книжка, чтобы поставить на видное место и время от времени возвращаться к ней, когда нужно немного света.
Издательство: @goodwinbooks
«Портрет» Сюзан Обри (пер. Дмитрия Савосина)
Юная и наивная деревенская учительница по имени Клеманс откликается на объявление в газете о поиске гувернантки для двенадцатилетнего мальчика в Монреале. Еще бы! Ведь это такой шанс вырваться из-под строгой опеки ворчливых родственников и переехать в большой город! К счастью (или нет?), ей удается сразу же получить место. Верные своим хозяевам слуги предупреждают Клеманс о том, что предыдущая гувернантка была уволена за излишнее любопытство. Что же делает наша героиня, едва обосновавшись в доме?
Устоять и правда сложно: мать мальчика совсем недавно умерла при странных обстоятельствах, отец — холоден и груб, а по ночам за окном то и дело появляется темный женский силуэт. К тому же новый подопечный Клеманс лунатит и утверждает, что его мать жива. Девушка решительно настроена выяснить, что не так с этим роскошным особняком и, возможно, спасти ребенка от страшной участи.
Роман канадской писательница Сюзан Обри вобрал в себя, кажется, все возможные приемы и ходы классической и современной готической литературы: от «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте и «Поворота винта» Генри Джеймса до «Тринадцатой сказки» Дианы Сеттерфилд, you name it... Хотя признаться, в какой-то момент я скорее ловила от него атмосферу «Нортенгерского аббатства» Остин, потому что писательница настолько старательно нагнетает интригу и туман загадочности, что все происходящее начинает казаться скорее сатирой на жанр. Да и написана книга предельно просто, даже непритязательно, — персонажи с полной готовностью проговаривают все свои мысли, а главный злодейский злодей разве что не злодейски смеется, посвящая окружающих в свои хитроумные злодейские планы.
Вы, наверное, уже подумали, что я безжалостно критикую роман, но знаете, что самое удивительное? Я отлично провела за ним время. Это как раз та книга, которая захватывает внимание, и вот ты уже не замечаешь, как проглотил 450 страниц, а на часах — четыре утра (взято из личного опыта), даже если по ходу чтения ты посмеиваешься над предсказуемостью поворотов и бормочешь: «Ну я же говорила!».
Издательство: @livebooks
Юная и наивная деревенская учительница по имени Клеманс откликается на объявление в газете о поиске гувернантки для двенадцатилетнего мальчика в Монреале. Еще бы! Ведь это такой шанс вырваться из-под строгой опеки ворчливых родственников и переехать в большой город! К счастью (или нет?), ей удается сразу же получить место. Верные своим хозяевам слуги предупреждают Клеманс о том, что предыдущая гувернантка была уволена за излишнее любопытство. Что же делает наша героиня, едва обосновавшись в доме?
Устоять и правда сложно: мать мальчика совсем недавно умерла при странных обстоятельствах, отец — холоден и груб, а по ночам за окном то и дело появляется темный женский силуэт. К тому же новый подопечный Клеманс лунатит и утверждает, что его мать жива. Девушка решительно настроена выяснить, что не так с этим роскошным особняком и, возможно, спасти ребенка от страшной участи.
Роман канадской писательница Сюзан Обри вобрал в себя, кажется, все возможные приемы и ходы классической и современной готической литературы: от «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте и «Поворота винта» Генри Джеймса до «Тринадцатой сказки» Дианы Сеттерфилд, you name it... Хотя признаться, в какой-то момент я скорее ловила от него атмосферу «Нортенгерского аббатства» Остин, потому что писательница настолько старательно нагнетает интригу и туман загадочности, что все происходящее начинает казаться скорее сатирой на жанр. Да и написана книга предельно просто, даже непритязательно, — персонажи с полной готовностью проговаривают все свои мысли, а главный злодейский злодей разве что не злодейски смеется, посвящая окружающих в свои хитроумные злодейские планы.
Вы, наверное, уже подумали, что я безжалостно критикую роман, но знаете, что самое удивительное? Я отлично провела за ним время. Это как раз та книга, которая захватывает внимание, и вот ты уже не замечаешь, как проглотил 450 страниц, а на часах — четыре утра (взято из личного опыта), даже если по ходу чтения ты посмеиваешься над предсказуемостью поворотов и бормочешь: «Ну я же говорила!».
Издательство: @livebooks
«Трукрайм в кино. Преступления, которые легли в основу культовых фильмов» Гарольда Шехтера (пер. Д. Шалаевой)
Могла ли я, постоянная слушательница «У холмов есть подкаст», пройти мимо этой книги? Конечно, нет! По той же причине я заранее знала, что некоторые из упомянутых в книге 40 картин основаны на реальных кейсах. Тем не менее, мне было интересно прочитать подробности о том, как режиссёры использовали и по-своему интерпретировали громкие и не очень преступления для создания своих фильмов. Да и сам автор, Гарольд Шехтер, внушает доверие: профессор американской литературы, автор множества документальных книг о серийных убийцах прошлого, а также нескольких сценариев для таких сериалов, как «Закон и порядок» и «Тайны Косби».
Далеко не всегда пометка «основано на реальных событиях» считалась гарантией зрительского интереса. На протяжении десятилетий криминальные драмы воспринимались как чистый вымысел. Хотя на деле многие из известных нам триллеров и даже хорроров прошлого выросли из реальных преступлений. В своей книге Шехтер как раз и берётся разобрать эти связи между действительностью и кинематографическим воплощением.
По структуре книга устроена максимально просто: сначала идёт пересказ сюжета фильма (порой чересчур подробный — тем, кто боится спойлеров, стоит быть осторожными), затем рассказ о кейсе или нескольких, которые вдохновили режиссёра и сценариста, а также сравнение с другими экранизациями.
Разброс фильмов довольно широк: от хорошо известных блокбастеров вроде «Психо», «Чикаго» или «Убийства в Восточном экспрессе» до менее бюджетных и популярных «винтажных» картин — «Ночь охотника» (1955) Чарльза Лотона, «Фениксийской истории» (1955) Фила Карлсона и других. Никаких нашумевших современных переосмыслений историй Теда Банди и Джеффри Дамера — Шехтер собирает кейсы куда менее очевидные. И всё же книга оставила у меня впечатление своеобразной энциклопедии, где информация и о фильмах, и о преступлениях собрана бегло и по верхам — скорее для того, чтобы пробудить интерес к дальнейшему исследованию темы.
P.S. Для тех, кто предпочитает слушать: в аудиоверсии на Яндекс Книгах по какой-то необъяснимой причине отсутствуют шесть глав.
Издательство: @bombora
Могла ли я, постоянная слушательница «У холмов есть подкаст», пройти мимо этой книги? Конечно, нет! По той же причине я заранее знала, что некоторые из упомянутых в книге 40 картин основаны на реальных кейсах. Тем не менее, мне было интересно прочитать подробности о том, как режиссёры использовали и по-своему интерпретировали громкие и не очень преступления для создания своих фильмов. Да и сам автор, Гарольд Шехтер, внушает доверие: профессор американской литературы, автор множества документальных книг о серийных убийцах прошлого, а также нескольких сценариев для таких сериалов, как «Закон и порядок» и «Тайны Косби».
Далеко не всегда пометка «основано на реальных событиях» считалась гарантией зрительского интереса. На протяжении десятилетий криминальные драмы воспринимались как чистый вымысел. Хотя на деле многие из известных нам триллеров и даже хорроров прошлого выросли из реальных преступлений. В своей книге Шехтер как раз и берётся разобрать эти связи между действительностью и кинематографическим воплощением.
По структуре книга устроена максимально просто: сначала идёт пересказ сюжета фильма (порой чересчур подробный — тем, кто боится спойлеров, стоит быть осторожными), затем рассказ о кейсе или нескольких, которые вдохновили режиссёра и сценариста, а также сравнение с другими экранизациями.
Разброс фильмов довольно широк: от хорошо известных блокбастеров вроде «Психо», «Чикаго» или «Убийства в Восточном экспрессе» до менее бюджетных и популярных «винтажных» картин — «Ночь охотника» (1955) Чарльза Лотона, «Фениксийской истории» (1955) Фила Карлсона и других. Никаких нашумевших современных переосмыслений историй Теда Банди и Джеффри Дамера — Шехтер собирает кейсы куда менее очевидные. И всё же книга оставила у меня впечатление своеобразной энциклопедии, где информация и о фильмах, и о преступлениях собрана бегло и по верхам — скорее для того, чтобы пробудить интерес к дальнейшему исследованию темы.
P.S. Для тех, кто предпочитает слушать: в аудиоверсии на Яндекс Книгах по какой-то необъяснимой причине отсутствуют шесть глав.
Издательство: @bombora
Всем привет! С завтрашнего дня отчаливаю в отпуск, а потому беру тут перерыв с обзорами на две недели. Зато заготовила себе список ни к чему не обязывающих книг, с которыми планирую отрываться в ближайшее время.
Книжки на английском:
Blue Sisters by Coco Mellors — не смогла удержаться перед напором зарубежного букстаграма, эта обложка была везде. История о трех очень разных сестрах, которые воссоединяются в семейном гнезде в Нью-Йорке, чтобы вместе пережить неожиданную смерть четвертой сестры.
Long Island Compromises Тэффи Бродессер-Акнер — новый роман — семеная сага от автора одной из моих самых любимых книг ever «Флейшман в беде»? Да, пожалуйста!
Книги о модных домах и дизайнерах — то, во что я давно хотела погрузиться, но долго откладывала. Настал ваш час!
🎩«Реи Кавакубо и Comme des Garcons» Ольги Хорошиловой
🎩«Мартин Маржела и лексикон стиля» Колин Хилл
🎩«Загадка по имени Кристобаль Баленсиага» Марии Фернандес-Миранды
Для почитывания между делом (скорее ничегонеделанием):
«Вношу ясность» Фрэн Лебовиц (пер. Светланы Силаковой и Варвары Бабицкой) — на самом деле, это будет перечитывание (вроде бы все эти тексты я уже читала на английском в сборнике The Fran Lebowitz Reader). Исключительно из принципа, потому что я слишком давно ждала выхода этой книги на русском. Если повезет, то ещё и «Представьте, что вы в городе» пересмотрю.
Книжки на английском:
Blue Sisters by Coco Mellors — не смогла удержаться перед напором зарубежного букстаграма, эта обложка была везде. История о трех очень разных сестрах, которые воссоединяются в семейном гнезде в Нью-Йорке, чтобы вместе пережить неожиданную смерть четвертой сестры.
Long Island Compromises Тэффи Бродессер-Акнер — новый роман — семеная сага от автора одной из моих самых любимых книг ever «Флейшман в беде»? Да, пожалуйста!
Книги о модных домах и дизайнерах — то, во что я давно хотела погрузиться, но долго откладывала. Настал ваш час!
🎩«Реи Кавакубо и Comme des Garcons» Ольги Хорошиловой
🎩«Мартин Маржела и лексикон стиля» Колин Хилл
🎩«Загадка по имени Кристобаль Баленсиага» Марии Фернандес-Миранды
Для почитывания между делом (скорее ничегонеделанием):
«Вношу ясность» Фрэн Лебовиц (пер. Светланы Силаковой и Варвары Бабицкой) — на самом деле, это будет перечитывание (вроде бы все эти тексты я уже читала на английском в сборнике The Fran Lebowitz Reader). Исключительно из принципа, потому что я слишком давно ждала выхода этой книги на русском. Если повезет, то ещё и «Представьте, что вы в городе» пересмотрю.
Как бы мне ни хотелось подольше побездельничать, но отпуск — всё. Эти две недели были про осуществление всяких приятных дел, на которые всё никак не хватало времени: сходила на выставку, которую давно хотела — «Упакованные грёзы. Мода ар-деко из собрания Государственного Эрмитажа и коллекции Назима Мустафаева», а после неё в новоорлеанский Nola Jazz Bar — тем, кто планирует наведаться в Петербург — мой искренний рекомендасьён; посмотрела фильмы, до которых всё не доходили руки: «Солтберн» и «Ночную сучку»; прочитала все книжки из запланированного списка выше + ещё новый роман Ольги Токарчук The Empusium — хоррор-галлюцинацию (без грибов не обошлось) на тему «Волшебной горы» Томаса Манна. Короче, считаю, что я молодец, но пора как-то вставать на рельсы, а это тяжко. А потому чуть ещё попрокрастинирую и перед обзорами расскажу о новинках, которые собираюсь читать уже в ближайшее время:
📖 «Такого света в мире не было до появления N.» Оксаны Васякиной (@nlobooks) — тут всё понятно: после автофикшн-трилогии ужасно ждала новой прозы от Оксаны, и вот он — сборник из 11 рассказов о женщинах, которые всё ищут источник своего одиночества и неприкаянности. Такое мы берём. Книга вот-вот выйдет, а пока доступен предзаказ.
📖 «История моды с 1900 года» Валери Д. Мендес и Эми де ла Хэй (@admarginem)— продолжу исследовать мир индустрии моды с этим детальным, но, судя по количеству страниц, компактным историческим обзором.
📖 «Некрополи Петербурга. Адамовы головы, холерные кладбища и Гром-камень» Маргариты Николаевой (@mifculture) — создательница просветительского проекта whatiscemetery рассказывает о том, как и какие следы прошлого Петербурга (и всей страны) можно обнаружить на кладбищах. Вооружиться книгой — и идти гулять!
📖 «Проверка моей невиновности» Джонатана Коу (@phantombooks) — по аннотации кажется, что в романе намешано черти что и сверху бантик: от политической сатиры до уютного детектива. Жду жанровых забав и беспощадной рефлексии на нашу с вами действительность.
📖 «Безопасное место» Исаака Росы (@polyandria) — незадачливый коммивояжёр и потомственный аферист-неудачник не оставляет попыток вывести семейство на следующую ступень социальной лестницы, придумав продавать бюджетные бункеры. Посмотрим, что из этого выйдет — найдёт ли герой неожиданную надежду или окончательно разочаруется в современном обществе.
📖 «Не река» Сельвы Альмады (@livebooks) — роман из шорт-листа Международного Букера прошлого года. Двое мужчин и сын их погибшего друга отправляются на рыбалку на остров. Пока они болтают, выпивают и ловят ската, окружающая остров река живёт своей непредсказуемой жизнью, влияя на судьбы людей. Что я тут изгаляюсь — лучше прочитайте отзыв Кристины Куплевацкой, чтобы сразу же захотеть прочитать эту книгу.
📖 «Такого света в мире не было до появления N.» Оксаны Васякиной (@nlobooks) — тут всё понятно: после автофикшн-трилогии ужасно ждала новой прозы от Оксаны, и вот он — сборник из 11 рассказов о женщинах, которые всё ищут источник своего одиночества и неприкаянности. Такое мы берём. Книга вот-вот выйдет, а пока доступен предзаказ.
📖 «История моды с 1900 года» Валери Д. Мендес и Эми де ла Хэй (@admarginem)— продолжу исследовать мир индустрии моды с этим детальным, но, судя по количеству страниц, компактным историческим обзором.
📖 «Некрополи Петербурга. Адамовы головы, холерные кладбища и Гром-камень» Маргариты Николаевой (@mifculture) — создательница просветительского проекта whatiscemetery рассказывает о том, как и какие следы прошлого Петербурга (и всей страны) можно обнаружить на кладбищах. Вооружиться книгой — и идти гулять!
📖 «Проверка моей невиновности» Джонатана Коу (@phantombooks) — по аннотации кажется, что в романе намешано черти что и сверху бантик: от политической сатиры до уютного детектива. Жду жанровых забав и беспощадной рефлексии на нашу с вами действительность.
📖 «Безопасное место» Исаака Росы (@polyandria) — незадачливый коммивояжёр и потомственный аферист-неудачник не оставляет попыток вывести семейство на следующую ступень социальной лестницы, придумав продавать бюджетные бункеры. Посмотрим, что из этого выйдет — найдёт ли герой неожиданную надежду или окончательно разочаруется в современном обществе.
📖 «Не река» Сельвы Альмады (@livebooks) — роман из шорт-листа Международного Букера прошлого года. Двое мужчин и сын их погибшего друга отправляются на рыбалку на остров. Пока они болтают, выпивают и ловят ската, окружающая остров река живёт своей непредсказуемой жизнью, влияя на судьбы людей. Что я тут изгаляюсь — лучше прочитайте отзыв Кристины Куплевацкой, чтобы сразу же захотеть прочитать эту книгу.
«Четверокнижие» Янь Лянькэ (пер. Алины Перловой)
В последнее время книги Лянькэ выходят на русском с такой скоростью, что только успевай читать: в прошлом году я продиралась сквозь вязкую антиутопичную реальность романа «Когда солнце погасло», а на полке уже ждут своего часа «Сны деревни Динчжуан» об эпидемии ВИЧ, охватившей несколько провинций в 1990-х. Если первый прочитанный мной роман Лянькэ временами казался кошмарным сном при температуре 40, то «Четверокнижие» — произведение куда более прямолинейное и словно бы знакомое. И это знакомство — вовсе не от простоты повествования, наоборот, текст наполнен отсылками, библейскими метафорами и богатым символизмом. Да что уж, по структуре — это четыре книги в одной. Ощущение это возникает скорее на плоскости исторической и литературной — в романе описывается жизнь одного из отрядов трудового лагеря, куда новое коммунистическое правительство Китая отправляло интеллигенцию и прочих неугодных на перевоспитание.
Главные герои — Писатель, Учёный, Богослов и Пианистка — не имеют ни имён, ни чётко прописанного индивидуального прошлого, они низведены до типажей людей, отбывающих наказание. Управляет лагерем Мальчик — по сути, совсем ребёнок, который тоже не несёт на себе никакого багажа прошлого, рьяно верит в установленный порядок и спущенную сверху идеологию. Он никогда не бывал дальше своей деревеньки, не видел ни города, ни уж тем более столицы — это постепенное карабканье по партийной карьерной лестнице видится ему наградой. А обеспечить эту награду может лишь ударный труд тех, над кем он служит надзирателем. Взамен же заключённые могут получить свободу, если наберут достаточное количество красных цветков и звёзд — что выглядит каким-то совершенно детским и абсурдным поощрением. Несмотря на рабские условия жизни, голод, холод и изнуряющий труд — никто даже не пытается сбежать. Нельзя сказать, что герои смиряются со своей участью: принимая правила игры, они тем не менее, каждый в своей манере, стараются сохранить в этом безумии себя.
Как я уже писала выше, книга состоит из чередующихся четырёх частей — жизнеописания Мальчика, своеобразных доносов, которые пишет Писатель, чтобы заслужить расположение и послабления, настоящей книги Писателя, над которой он работает украдкой, и финального эссе Учёного. Эти «книги» не предлагают разные точки зрения на одни и те же события, а скорее заполняют пробелы и дополняют общую картину: изображение абсурдности системы, невыполнимых и наивных требований, под которые либо перевоспитайся, либо живи в лагере до скончания времен. Лянькэ словно вовсе и не пытался с помощью метафор сгладить острые углы коллективного прошлого — наоборот, с их помощью он возвёл честный разговор о нём в высшую степень.
Издательство: @polyandria
В последнее время книги Лянькэ выходят на русском с такой скоростью, что только успевай читать: в прошлом году я продиралась сквозь вязкую антиутопичную реальность романа «Когда солнце погасло», а на полке уже ждут своего часа «Сны деревни Динчжуан» об эпидемии ВИЧ, охватившей несколько провинций в 1990-х. Если первый прочитанный мной роман Лянькэ временами казался кошмарным сном при температуре 40, то «Четверокнижие» — произведение куда более прямолинейное и словно бы знакомое. И это знакомство — вовсе не от простоты повествования, наоборот, текст наполнен отсылками, библейскими метафорами и богатым символизмом. Да что уж, по структуре — это четыре книги в одной. Ощущение это возникает скорее на плоскости исторической и литературной — в романе описывается жизнь одного из отрядов трудового лагеря, куда новое коммунистическое правительство Китая отправляло интеллигенцию и прочих неугодных на перевоспитание.
Главные герои — Писатель, Учёный, Богослов и Пианистка — не имеют ни имён, ни чётко прописанного индивидуального прошлого, они низведены до типажей людей, отбывающих наказание. Управляет лагерем Мальчик — по сути, совсем ребёнок, который тоже не несёт на себе никакого багажа прошлого, рьяно верит в установленный порядок и спущенную сверху идеологию. Он никогда не бывал дальше своей деревеньки, не видел ни города, ни уж тем более столицы — это постепенное карабканье по партийной карьерной лестнице видится ему наградой. А обеспечить эту награду может лишь ударный труд тех, над кем он служит надзирателем. Взамен же заключённые могут получить свободу, если наберут достаточное количество красных цветков и звёзд — что выглядит каким-то совершенно детским и абсурдным поощрением. Несмотря на рабские условия жизни, голод, холод и изнуряющий труд — никто даже не пытается сбежать. Нельзя сказать, что герои смиряются со своей участью: принимая правила игры, они тем не менее, каждый в своей манере, стараются сохранить в этом безумии себя.
Как я уже писала выше, книга состоит из чередующихся четырёх частей — жизнеописания Мальчика, своеобразных доносов, которые пишет Писатель, чтобы заслужить расположение и послабления, настоящей книги Писателя, над которой он работает украдкой, и финального эссе Учёного. Эти «книги» не предлагают разные точки зрения на одни и те же события, а скорее заполняют пробелы и дополняют общую картину: изображение абсурдности системы, невыполнимых и наивных требований, под которые либо перевоспитайся, либо живи в лагере до скончания времен. Лянькэ словно вовсе и не пытался с помощью метафор сгладить острые углы коллективного прошлого — наоборот, с их помощью он возвёл честный разговор о нём в высшую степень.
Издательство: @polyandria
«Айдахо» Эмили Раскович (пер. Светланы Арестовой)
Сними портрет свой со стены,
Возьми его с собой.
И первый промельк седины
Закрась осеннею листвой.
Роман об общей и личной памяти, искуплении, дружбе и невидимых неожиданных связях между людьми.
Айдахо Раскович — не просто штат с его горными ландшафтами, суровыми зимами и искрящимися быстрыми реками, но целый обособленный мир. В нём обрывки ускользающих и неточных воспоминаний складываются в цельную картинку, и каждый персонаж, пусть и промелькнувший лишь на паре страниц, ладно вписывается в цельную историю.
В центре — женщина по имени Энн и её муж Уэйд. Они поженились всего через год после того, как в семье Уэйда произошла трагедия, в результате которой одна его дочь погибла, вторая пропала, а его жена оказалась в тюрьме. К тому же у Уэйда начинают проявляться симптомы ранней деменции, так было и с его отцом, и с его дедом. Он теряет себя по крупицам, но ощущение того горя кажется навечно закреплено внутри него. Со временем он позабудет не только детали, но и саму суть произошедшего, а неясное, тяжелое чувство останется. Эта боль становится частью его, поэтому Энн всеми силами старается сохранить память за них двоих. Мучиническая, молчаливая, но искренняя форма любви.
Для его бывшей жены — Дженни, кажется жизнь закончилась не в тот момент, когда она оказалась за решеткой, но в момент осознания трагедии. Она не просит для себя искупления или прощения, забвение — вот худшее из наказаний. Но на пересечении судеб с другой заключенной, для них обеих начнется новая история в преисподней тюремной камеры.
Раскович рассказывает эту историю с невероятным сдержанным мастерством. Будто бы приглушенный язык и специфический ритм текста настраивает читателя на эту потустороннюю волну мира Айдахо. Мира, где маленькие поступки, если вглядется в них внимательние, прочитать между строк, накрепко связывают жизни и дарят надежду. То, что начинается как своеобразный триллер, ведь в основе сюжета — преступление, оборачивается тонким психологическим романом о безусловной, но мучительной любви, где молчание и принятие значат больше, чем дарованное прощение и громкие слова.
Издательство: @phantombooks
#dochitalatut_old_but_gold
Сними портрет свой со стены,
Возьми его с собой.
И первый промельк седины
Закрась осеннею листвой.
Роман об общей и личной памяти, искуплении, дружбе и невидимых неожиданных связях между людьми.
Айдахо Раскович — не просто штат с его горными ландшафтами, суровыми зимами и искрящимися быстрыми реками, но целый обособленный мир. В нём обрывки ускользающих и неточных воспоминаний складываются в цельную картинку, и каждый персонаж, пусть и промелькнувший лишь на паре страниц, ладно вписывается в цельную историю.
В центре — женщина по имени Энн и её муж Уэйд. Они поженились всего через год после того, как в семье Уэйда произошла трагедия, в результате которой одна его дочь погибла, вторая пропала, а его жена оказалась в тюрьме. К тому же у Уэйда начинают проявляться симптомы ранней деменции, так было и с его отцом, и с его дедом. Он теряет себя по крупицам, но ощущение того горя кажется навечно закреплено внутри него. Со временем он позабудет не только детали, но и саму суть произошедшего, а неясное, тяжелое чувство останется. Эта боль становится частью его, поэтому Энн всеми силами старается сохранить память за них двоих. Мучиническая, молчаливая, но искренняя форма любви.
Для его бывшей жены — Дженни, кажется жизнь закончилась не в тот момент, когда она оказалась за решеткой, но в момент осознания трагедии. Она не просит для себя искупления или прощения, забвение — вот худшее из наказаний. Но на пересечении судеб с другой заключенной, для них обеих начнется новая история в преисподней тюремной камеры.
Раскович рассказывает эту историю с невероятным сдержанным мастерством. Будто бы приглушенный язык и специфический ритм текста настраивает читателя на эту потустороннюю волну мира Айдахо. Мира, где маленькие поступки, если вглядется в них внимательние, прочитать между строк, накрепко связывают жизни и дарят надежду. То, что начинается как своеобразный триллер, ведь в основе сюжета — преступление, оборачивается тонким психологическим романом о безусловной, но мучительной любви, где молчание и принятие значат больше, чем дарованное прощение и громкие слова.
Издательство: @phantombooks
#dochitalatut_old_but_gold
«Окаянные гастроли» Ольги Чередниченко
«Бойтесь своих желаний!» — хотелось бы сказать Шурочке, главной героине романа Ольги Чередниченко, да разве бы она послушала? Всё, о чём мечтает Шурочка, — стать актрисой, блистать на сцене под рукоплескания толпы. Не указ ей ни воля отца, который считает, что не для того он всю жизнь работал и выбил трудом дворянский титул для своей семьи, чтобы его дочь стала актрисулькой; ни отсутствие опыта и нужных в богемной среде связей. На прослушивании в агентстве всё идёт не по плану, но зато героиня знакомится с усатым господином Григорием Рахмановым. Он представляется режиссёром и приглашает в свою труппу, где обучает актёрскому мастерству по собственному методу.
На этом этапе Шурочка едва ли представляет, что за метод такой, но она уже угодила в сети Григория, который оказывается не столько постановщиком театральных представлений, сколько режиссёром жизни. Начиная с первых спектаклей, Шурочка и остальные актёры, по большей части такие же новички, испытывают на себе метод Рахманова — подложить свои самые потаённые и глубокие чувства под текст роли. В попытках эти эмоции пробудить режиссёр не гнушается никакими уловками, буквально выступая умелым иллюзионистом, сродни тем, что устраивают спиритические сеансы для легковерной публики. Раскрытие секретов этих манипуляций, пожалуй, стало для меня одной из самых интересных частей романа, потому что в ней хорошо показано настроение эпохи начала XX века — с её страстью и любопытством ко всему мистическому и скрытому от глаз.
Дальше же дело принимает совсем иной оборот, и Шурочка оказывается выброшена с театральных подмостков в самую пучину событий — Первая мировая, революция и гражданская война, тифозный поезд в Казахстан и жизнь в поселении. Большая история здесь словно просеивает героиню, отметая всё лишнее, избавляя от иллюзий, заставляя встретиться со своими страхами лицом к лицу — как того пытался добиться Григорий. Такая вот затейливая интерпретация известной цитаты: «Весь мир — театр...»
Ольге Чередниченко удалось создать бодрый и захватывающий роман, резкие повороты сюжета которого удивляют и не дают отложить книгу, но кажутся созвучными с контекстом времени и места действия. Хоть и не обошлось без некоторых уже поднадоевших клише — например, появления в сюжете шаманки (хотелось бы мне знать, чем вызван такой повальный интерес к шаманизму в современной русскоязычной прозе!), и несколько туманной «мистической линии» о перерождающихся душах. На мой вкус, если бы роман остался в рамках реализма с вкраплениями мистики, которую позже разоблачают, то он бы только выиграл.
Издательство: @eksmo
«Бойтесь своих желаний!» — хотелось бы сказать Шурочке, главной героине романа Ольги Чередниченко, да разве бы она послушала? Всё, о чём мечтает Шурочка, — стать актрисой, блистать на сцене под рукоплескания толпы. Не указ ей ни воля отца, который считает, что не для того он всю жизнь работал и выбил трудом дворянский титул для своей семьи, чтобы его дочь стала актрисулькой; ни отсутствие опыта и нужных в богемной среде связей. На прослушивании в агентстве всё идёт не по плану, но зато героиня знакомится с усатым господином Григорием Рахмановым. Он представляется режиссёром и приглашает в свою труппу, где обучает актёрскому мастерству по собственному методу.
На этом этапе Шурочка едва ли представляет, что за метод такой, но она уже угодила в сети Григория, который оказывается не столько постановщиком театральных представлений, сколько режиссёром жизни. Начиная с первых спектаклей, Шурочка и остальные актёры, по большей части такие же новички, испытывают на себе метод Рахманова — подложить свои самые потаённые и глубокие чувства под текст роли. В попытках эти эмоции пробудить режиссёр не гнушается никакими уловками, буквально выступая умелым иллюзионистом, сродни тем, что устраивают спиритические сеансы для легковерной публики. Раскрытие секретов этих манипуляций, пожалуй, стало для меня одной из самых интересных частей романа, потому что в ней хорошо показано настроение эпохи начала XX века — с её страстью и любопытством ко всему мистическому и скрытому от глаз.
Дальше же дело принимает совсем иной оборот, и Шурочка оказывается выброшена с театральных подмостков в самую пучину событий — Первая мировая, революция и гражданская война, тифозный поезд в Казахстан и жизнь в поселении. Большая история здесь словно просеивает героиню, отметая всё лишнее, избавляя от иллюзий, заставляя встретиться со своими страхами лицом к лицу — как того пытался добиться Григорий. Такая вот затейливая интерпретация известной цитаты: «Весь мир — театр...»
Ольге Чередниченко удалось создать бодрый и захватывающий роман, резкие повороты сюжета которого удивляют и не дают отложить книгу, но кажутся созвучными с контекстом времени и места действия. Хоть и не обошлось без некоторых уже поднадоевших клише — например, появления в сюжете шаманки (хотелось бы мне знать, чем вызван такой повальный интерес к шаманизму в современной русскоязычной прозе!), и несколько туманной «мистической линии» о перерождающихся душах. На мой вкус, если бы роман остался в рамках реализма с вкраплениями мистики, которую позже разоблачают, то он бы только выиграл.
Издательство: @eksmo
Половина года сделала «фьют!», а значит пора традиционно подвести предварительные итоги. Щедро навыбирала лучшего прочитанного в разных категориях, посмотрим, что из этого попадет в итоговый список за год!
Переводное:
«Храни её» Жан-Батист Андреа
«Полковник не спит» Эмильены Мальфатто
«Обман» Зэди Смит
«Чистое сердце, просветленный ум. Жизнь и письма ирландской святой дзен» Моры О’Халлоран
«Сочувствую, что вы так чувствуете» Ребекки Уэйт
«Я, никогда не знавшая мужчин» Жаклин Арпман
«Велнесс» Нейтана Хилла
«Когда нас держат» Энн Майклз
«Бесконечное землетрясение» Эвана Дары
«Четверокнижие» Янь Лянькэ
Русскоязычное:
«Рассеяние» Александра Стесина
«Йалка» Марины Чуфистовой
«Комната утешения» Руфи Гринько
«Двадцать шестой» Марии Даниловой
«Русская дочь английского писателя. Сербские притчи» Ксении Голубович
Нон-фикшн:
«Стихи и вещи» Екатерины Горпиенко
«Мода в стране дефицита. Культура одежды, массовый пошив и ателье в позднем СССР» Юлии Папушиной
«Империя боли» Патрика Раддена Кифа
«Амбруаз Воллар. Открыватель талантов» Наталии Семеновой
«Становление писательницы: мифы и факты викторианского книжного рынка» Линды Петерсон
В оригинале:
«Кайрос» Дженни Эрпенбек
Small Boat by Vincent Delecroix
Long Island Compromise by Тэффи Бродессер-Акнер
Flesh by David Szalay
Shy by Max Porter
Переводное:
«Храни её» Жан-Батист Андреа
«Полковник не спит» Эмильены Мальфатто
«Обман» Зэди Смит
«Чистое сердце, просветленный ум. Жизнь и письма ирландской святой дзен» Моры О’Халлоран
«Сочувствую, что вы так чувствуете» Ребекки Уэйт
«Я, никогда не знавшая мужчин» Жаклин Арпман
«Велнесс» Нейтана Хилла
«Когда нас держат» Энн Майклз
«Бесконечное землетрясение» Эвана Дары
«Четверокнижие» Янь Лянькэ
Русскоязычное:
«Рассеяние» Александра Стесина
«Йалка» Марины Чуфистовой
«Комната утешения» Руфи Гринько
«Двадцать шестой» Марии Даниловой
«Русская дочь английского писателя. Сербские притчи» Ксении Голубович
Нон-фикшн:
«Стихи и вещи» Екатерины Горпиенко
«Мода в стране дефицита. Культура одежды, массовый пошив и ателье в позднем СССР» Юлии Папушиной
«Империя боли» Патрика Раддена Кифа
«Амбруаз Воллар. Открыватель талантов» Наталии Семеновой
«Становление писательницы: мифы и факты викторианского книжного рынка» Линды Петерсон
В оригинале:
«Кайрос» Дженни Эрпенбек
Small Boat by Vincent Delecroix
Long Island Compromise by Тэффи Бродессер-Акнер
Flesh by David Szalay
Shy by Max Porter
«Бражники и блудницы» Максима Жегалина
«Башня» Вячеслава Иванова и «Подвал Бродячей собаки», биф Белого против Блока, метания Михаила Кузмина и Маяковский против всех, спиритические сеансы и новогодние вечеринки, полные предвкушения будущего, Петербург, Москва, Париж, Лондон и Капри, Первая мировая и революция, голод и гражданская война, трагедии, комедии и бог весть что ещё — бурный Серебряный век и его сумасбродные герои.
Каждая глава в этой книге — один год, с 1905 по 1921; внутри — по месяцам — хроника событий жизней основных действующих лиц: любовные перипетии, свадьбы, измены и расставания, творческие поиски и озарения, поэтические чтения и философские споры в салонах, затем — война, голод, вынужденные жертвы, преследования и аресты. Всё масштабное, глобально-историческое словно вынесено за скобки, пусть и неизбежно оказывает роковое влияние на судьбы наших героев. Происходящее в «Бражниках и блудницах» хочется описывать именно в так — перечисляя отрывисто, в темпе аллегро, перебивая одно событие другим, потому что именно в такой манере написана книга. Максиму Жегалину удаётся обуздать этот сумбур характеров и судеб, нащупать ниточки, сплетающие узоры отдельных жизней в цельную картину эпохи с её стремительным ритмом. И при этом — сохранить ощутимую индивидуальность каждого из героев. И, конечно, после всего этого искрящегося безобразия особенно чувствительно осознавать, как дальше сложатся судьбы поэтов, поэтесс, философов и идеалистов, на пороге чего их оставляет читатель.
Казалось бы, в такой круговерти несложно заплутать, затеряться в хитросплетениях личных и творческих жизней. Жегалин беззастенчиво берёт форму «1913. Лето целого века» Флориана Иллиеса и других подобных, в последнее время щедро размножившихся произведений, и примеряет её на историю Серебряного века. И я не могу сказать, что этот костюмчик ей не подходит, хоть местами совпадения доходят то ли до нарочитых, то ли до случайных — вроде прогулки в одном парке с одним небезызвестным австрийским художником-акварелистом.
Издательство: @individuumbooks
«Башня» Вячеслава Иванова и «Подвал Бродячей собаки», биф Белого против Блока, метания Михаила Кузмина и Маяковский против всех, спиритические сеансы и новогодние вечеринки, полные предвкушения будущего, Петербург, Москва, Париж, Лондон и Капри, Первая мировая и революция, голод и гражданская война, трагедии, комедии и бог весть что ещё — бурный Серебряный век и его сумасбродные герои.
Каждая глава в этой книге — один год, с 1905 по 1921; внутри — по месяцам — хроника событий жизней основных действующих лиц: любовные перипетии, свадьбы, измены и расставания, творческие поиски и озарения, поэтические чтения и философские споры в салонах, затем — война, голод, вынужденные жертвы, преследования и аресты. Всё масштабное, глобально-историческое словно вынесено за скобки, пусть и неизбежно оказывает роковое влияние на судьбы наших героев. Происходящее в «Бражниках и блудницах» хочется описывать именно в так — перечисляя отрывисто, в темпе аллегро, перебивая одно событие другим, потому что именно в такой манере написана книга. Максиму Жегалину удаётся обуздать этот сумбур характеров и судеб, нащупать ниточки, сплетающие узоры отдельных жизней в цельную картину эпохи с её стремительным ритмом. И при этом — сохранить ощутимую индивидуальность каждого из героев. И, конечно, после всего этого искрящегося безобразия особенно чувствительно осознавать, как дальше сложатся судьбы поэтов, поэтесс, философов и идеалистов, на пороге чего их оставляет читатель.
Казалось бы, в такой круговерти несложно заплутать, затеряться в хитросплетениях личных и творческих жизней. Жегалин беззастенчиво берёт форму «1913. Лето целого века» Флориана Иллиеса и других подобных, в последнее время щедро размножившихся произведений, и примеряет её на историю Серебряного века. И я не могу сказать, что этот костюмчик ей не подходит, хоть местами совпадения доходят то ли до нарочитых, то ли до случайных — вроде прогулки в одном парке с одним небезызвестным австрийским художником-акварелистом.
Издательство: @individuumbooks
Под закат недели ворвусь аж со вторым постом за день, чтобы экстренно сообщить обо всём важном/интересном — и с чистой совестью уйти на выходные. Первая неделя после отпуска — это вам, знаете ли, не апероль шприц на террасе попивать.
🍹 Для всех пишущих, читающих, сочувствующих, а также просто тех, кто давно собирался выбраться на какое-нибудь культурно-литературное мероприятие в Переделкино: уже завтра состоится совместный фестиваль Creative Writing School и Дома творчества Переделкино — «БЛИЖЕ». В программе: лекции и мастер-классы, творческие встречи, книжная ярмарка, музыкально-поэтический перформанс и литературный квест. Регистрация и сбор гостей с 11:00, начало в 12:00. Вся программа (очень разнообразная и с множеством светил современной литературы и критики!) и регистрация — тут.
🍹 Яндекс.Книги любезно предложили, я с большим энтузиазмом согласилась — и так у меня появилась именная полка с книжными рекомендациями. Я собрала на ней книжки разной степени и оттенков смешнючести, а что выбрали другие книжные блогеры — можно посмотреть здесь.
P. S. Кот на фото не просто так тянет свою мощную лапищу к книжкам Лорри Мур, а намекает, что надо брать, пока оно ещё доступно. Мои восторженные отзывы можно почитать тут и тут. И грех не напомнить, что «Птицы Америки» — это вообще must-read для чтения летом и в любое время.
🍹 Для всех пишущих, читающих, сочувствующих, а также просто тех, кто давно собирался выбраться на какое-нибудь культурно-литературное мероприятие в Переделкино: уже завтра состоится совместный фестиваль Creative Writing School и Дома творчества Переделкино — «БЛИЖЕ». В программе: лекции и мастер-классы, творческие встречи, книжная ярмарка, музыкально-поэтический перформанс и литературный квест. Регистрация и сбор гостей с 11:00, начало в 12:00. Вся программа (очень разнообразная и с множеством светил современной литературы и критики!) и регистрация — тут.
🍹 Яндекс.Книги любезно предложили, я с большим энтузиазмом согласилась — и так у меня появилась именная полка с книжными рекомендациями. Я собрала на ней книжки разной степени и оттенков смешнючести, а что выбрали другие книжные блогеры — можно посмотреть здесь.
P. S. Кот на фото не просто так тянет свою мощную лапищу к книжкам Лорри Мур, а намекает, что надо брать, пока оно ещё доступно. Мои восторженные отзывы можно почитать тут и тут. И грех не напомнить, что «Птицы Америки» — это вообще must-read для чтения летом и в любое время.
