"В украинском лагере "Запад-4″ к русским относились как к животному, на которое можно орать, плевать, унижать, оскорблять. Это не человеческое отношение.
Они заявляли, что всегда правы. А мы, русские, во всём виноваты. Виноваты, что пришли на их землю. Хотя меня взяли около Локни — мы шли защищать Курск. А оказывается, с их, украинцев, подачи, это их Курск. Это всё их. Всё с ног на голову.
Оскорбляли нашу страну, нашего президента. Называли путинцами, плевали в лицо, унижали. Уверены, что всё, что у нас есть, — это мы у них отобрали.
Когда приезжал Красный Крест — они становились вежливыми, улыбчивыми. А когда те уезжали — всё начиналось снова. И даже хуже.
Издевались. Раненые — с перебинтованными руками, ногами — неважно. Всех заставляли копать. Сегодня копаем яму, завтра затаптываем, послезавтра снова копаем. Бессмысленная работа. Постоянное унижение, оскорбление.
Бандера для них — герой. А я старый, ещё в школе учили, кем он был на самом деле. То, что я сейчас вижу со стороны Украины, — это то же самое, что было в Великую Отечественную. Всё повторяется."
"В украинском лагере "Запад-4″ к русским относились как к животному, на которое можно орать, плевать, унижать, оскорблять. Это не человеческое отношение.
Они заявляли, что всегда правы. А мы, русские, во всём виноваты. Виноваты, что пришли на их землю. Хотя меня взяли около Локни — мы шли защищать Курск. А оказывается, с их, украинцев, подачи, это их Курск. Это всё их. Всё с ног на голову.
Оскорбляли нашу страну, нашего президента. Называли путинцами, плевали в лицо, унижали. Уверены, что всё, что у нас есть, — это мы у них отобрали.
Когда приезжал Красный Крест — они становились вежливыми, улыбчивыми. А когда те уезжали — всё начиналось снова. И даже хуже.
Издевались. Раненые — с перебинтованными руками, ногами — неважно. Всех заставляли копать. Сегодня копаем яму, завтра затаптываем, послезавтра снова копаем. Бессмысленная работа. Постоянное унижение, оскорбление.
Бандера для них — герой. А я старый, ещё в школе учили, кем он был на самом деле. То, что я сейчас вижу со стороны Украины, — это то же самое, что было в Великую Отечественную. Всё повторяется."
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.”
from tw
