Ради иллюстрации, хочу противопоставить "науку" и "инженерное дело" так: науку в практическом эксперименте интересует исключительно возможность, продемонстрированная любой ценой; инженер же всегда мыслит компромиссом, он знает, что всё происходит лишь с определенной вероятностью, и его главная задача – экономия надежности, правильное распределение капитала, разделение функций механизма на важные и второстепенные, чтобы сэкономить на вторых и стабилизировать первые.
Мне кажется, это разделение иллюстрирует изменение и в духе времени. Утопии любой ценой, разного рода великие труды, вообще романтический индивидуализм отдельного достижения кажутся чем-то странным и устаревшим; вопросы теперь стоят о процессах, и о процессах процессов, повторяющихся, вероятностных, и экономически целесообразных. Самостоятельных объектов больше нет, а есть только процессы их экономного производства, циклы обратной связи их развития и улучшения.
Определяющие этот век открытия в машинном обучении – достижения именно инженерного дела. "Гениальная идея", стоящая за открытиями компании OpenAI, состоит вовсе не в какой-то новой концепции, но в предположении, что, по сути просто увеличивая размер модели, можно ожидать, что новые функции будут появляться сами. Это не очень легко, но это инженерный вопрос, вопрос капитала и надежности конструкций – и как от этого вернуться к "науке", по крайней мере в ее романтическом смысле ("любой ценой"), не очень понятно.
Мир этих нейросеток – это мир компромиссов, где любой текст и любая картинка были созданы приближенно, любая задача решается с определенной вероятностью, с определенной приближенностью, и эта вероятность определяется лишь экономией. Это странная экономия: она компрометирует не количество вещей, и даже не совсем их качество, но некую их объектность, которую до ИИ даже трудно было поставить под вопрос.
"Наука" остается в рассуждениях всяких рационалистов и эффективных альтруистов (которые этот мир собственно и строят) как какой-то утраченный фетиш, сводящийся к байесовскому анализу каких-то совершенно случайных, лишенных системы гипотез – это не наука, а этическая и эпистемологическая инженерия.
Такие вот у нас времена, и можно легко продолжить спекулировать о том, как это все выглядит в культуре. Поэтому я занимаюсь "философией компромисса", и стыжусь, что вайб у всего этого какой-то слишком инженерный. Но это просто вся обычная философия сейчас неправильная и неадекватная времени, а моя самая правильная и адекватная.
Ради иллюстрации, хочу противопоставить "науку" и "инженерное дело" так: науку в практическом эксперименте интересует исключительно возможность, продемонстрированная любой ценой; инженер же всегда мыслит компромиссом, он знает, что всё происходит лишь с определенной вероятностью, и его главная задача – экономия надежности, правильное распределение капитала, разделение функций механизма на важные и второстепенные, чтобы сэкономить на вторых и стабилизировать первые.
Мне кажется, это разделение иллюстрирует изменение и в духе времени. Утопии любой ценой, разного рода великие труды, вообще романтический индивидуализм отдельного достижения кажутся чем-то странным и устаревшим; вопросы теперь стоят о процессах, и о процессах процессов, повторяющихся, вероятностных, и экономически целесообразных. Самостоятельных объектов больше нет, а есть только процессы их экономного производства, циклы обратной связи их развития и улучшения.
Определяющие этот век открытия в машинном обучении – достижения именно инженерного дела. "Гениальная идея", стоящая за открытиями компании OpenAI, состоит вовсе не в какой-то новой концепции, но в предположении, что, по сути просто увеличивая размер модели, можно ожидать, что новые функции будут появляться сами. Это не очень легко, но это инженерный вопрос, вопрос капитала и надежности конструкций – и как от этого вернуться к "науке", по крайней мере в ее романтическом смысле ("любой ценой"), не очень понятно.
Мир этих нейросеток – это мир компромиссов, где любой текст и любая картинка были созданы приближенно, любая задача решается с определенной вероятностью, с определенной приближенностью, и эта вероятность определяется лишь экономией. Это странная экономия: она компрометирует не количество вещей, и даже не совсем их качество, но некую их объектность, которую до ИИ даже трудно было поставить под вопрос.
"Наука" остается в рассуждениях всяких рационалистов и эффективных альтруистов (которые этот мир собственно и строят) как какой-то утраченный фетиш, сводящийся к байесовскому анализу каких-то совершенно случайных, лишенных системы гипотез – это не наука, а этическая и эпистемологическая инженерия.
Такие вот у нас времена, и можно легко продолжить спекулировать о том, как это все выглядит в культуре. Поэтому я занимаюсь "философией компромисса", и стыжусь, что вайб у всего этого какой-то слишком инженерный. Но это просто вся обычная философия сейчас неправильная и неадекватная времени, а моя самая правильная и адекватная.
BY roguelike theory
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Since January 2022, the SC has received a total of 47 complaints and enquiries on illegal investment schemes promoted through Telegram. These fraudulent schemes offer non-existent investment opportunities, promising very attractive and risk-free returns within a short span of time. They commonly offer unrealistic returns of as high as 1,000% within 24 hours or even within a few hours. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation.
from vn
