Сегодня, в XXI веке, становится всё более очевидным, что русский мир переживает не только геополитическую, но и цивилизационную катастрофу. Демографическая депопуляция, разрушение института семьи, утрата мобилизационного потенциала, массовая апатия и потребительское сознание — всё это указывает на уход русских как этноса из центра исторической сцены. Возникает фундаментальный вопрос: если славяне перестают быть доминирующей группой в Евразии, возможна ли реинкарнация имперской традиции — и кто её поведёт?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо выйти за пределы ностальгической формулы «Россия = русские» и перейти к цивилизационному мышлению, в котором империя рассматривается не как продукт этничности, а как носитель определённого порядка, иерархии и исторической идеи.
Империя в евразийской традиции — это не национальное государство, а функциональная конструкция, способная интегрировать разнородные этносы, удерживать территорию, создавать общее пространство коммуникации, лояльности и силы. Такие конструкции рождались в тюркской, монгольской, персидской и даже маньчжурской среде, и их устойчивость зиждилась не на крови, а на дисциплине, сакральной вертикали, многоязычии и служилом классе. В этом смысле и Золотая Орда, и Московия, и Советский Союз — все они были империями порядка, а не нациями в европейском смысле.
Сегодня на фоне продолжающегося демографического сдвига в России наблюдается формирование новой городской прослойки — русскоязычной, но уже не этнически русской. Это метисированная элита, происходящая из тюркско-кавказских или среднеазиатских сообществ, выросшая в мегаполисах, ориентированная на карьеру, власть, иерархию и самосохранение. В отличие от постсоветского человека, эта прослойка лишена идеологических иллюзий и исторических комплексов: она прагматична, коллективистски настроена и не боится силы. Именно она потенциально способна стать носителем новой имперской функции.
Где может возникнуть новый центр? Традиционные города — Москва, Казань, Екатеринбург, Грозный — уже несут в себе зародыши будущего порядка. Казань — как цифровая и культурная столица нео-тюркского мира. Москва — как пустая оболочка прежнего центра, возможно сохраняющая символическую функцию. Уральские города — как площадки для технократического и демографического синтеза. Но, по всей логике происходящего, всё чаще внимание обращается к Астане — новой столице Казахстана.
Астана — это не просто политический центр национального государства. Это лаборатория неоевразийского синтеза: архитектурно сакрализованная вертикаль, соединяющая кочевое наследие, советский модерн и исламский футуризм. Это город, не отягощённый имперским прошлым, но готовый принять его логос. Здесь сохранились мобилизационные механизмы, демографическая инерция, чувство порядка, уважение к власти и культ стратегического планирования. Казахстанская государственность остаётся одной из немногих на постсоветском пространстве, где вертикаль ещё не сломана, а население не деморализовано. Всё это делает Астану полноценным претендентом на роль нового политического ядра евразийской конструкции второй половины XXI века.
Таким образом, если русские исчезнут как государствообразующая сила, это не приведёт к исчезновению имперской идеи. Напротив, освобождённая от этнических иллюзий, империя может возродиться в более чистой форме — как механизм организации пространства, управления ресурсами и производства лояльности. Новая элита — тюркская, мусульманская, технократическая — будет говорить на русском, но мыслить иначе: в категориях порядка, дисциплины и стратегического выживания.
Эта империя будет иной по духу, но той же по форме. Славяне станут историческим слоем, а не мотором истории. Однако сама евразийская имперская традиция продолжит существовать — возможно, уже в обличье, чуждом сегодняшнему русскому взгляду. Империя бессмертна. Смертны только её народы. И на месте старой Москвы может быть воздвигнут новый центр — Астана, как столица порядка, веры и евразийского будущего.
Сегодня, в XXI веке, становится всё более очевидным, что русский мир переживает не только геополитическую, но и цивилизационную катастрофу. Демографическая депопуляция, разрушение института семьи, утрата мобилизационного потенциала, массовая апатия и потребительское сознание — всё это указывает на уход русских как этноса из центра исторической сцены. Возникает фундаментальный вопрос: если славяне перестают быть доминирующей группой в Евразии, возможна ли реинкарнация имперской традиции — и кто её поведёт?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо выйти за пределы ностальгической формулы «Россия = русские» и перейти к цивилизационному мышлению, в котором империя рассматривается не как продукт этничности, а как носитель определённого порядка, иерархии и исторической идеи.
Империя в евразийской традиции — это не национальное государство, а функциональная конструкция, способная интегрировать разнородные этносы, удерживать территорию, создавать общее пространство коммуникации, лояльности и силы. Такие конструкции рождались в тюркской, монгольской, персидской и даже маньчжурской среде, и их устойчивость зиждилась не на крови, а на дисциплине, сакральной вертикали, многоязычии и служилом классе. В этом смысле и Золотая Орда, и Московия, и Советский Союз — все они были империями порядка, а не нациями в европейском смысле.
Сегодня на фоне продолжающегося демографического сдвига в России наблюдается формирование новой городской прослойки — русскоязычной, но уже не этнически русской. Это метисированная элита, происходящая из тюркско-кавказских или среднеазиатских сообществ, выросшая в мегаполисах, ориентированная на карьеру, власть, иерархию и самосохранение. В отличие от постсоветского человека, эта прослойка лишена идеологических иллюзий и исторических комплексов: она прагматична, коллективистски настроена и не боится силы. Именно она потенциально способна стать носителем новой имперской функции.
Где может возникнуть новый центр? Традиционные города — Москва, Казань, Екатеринбург, Грозный — уже несут в себе зародыши будущего порядка. Казань — как цифровая и культурная столица нео-тюркского мира. Москва — как пустая оболочка прежнего центра, возможно сохраняющая символическую функцию. Уральские города — как площадки для технократического и демографического синтеза. Но, по всей логике происходящего, всё чаще внимание обращается к Астане — новой столице Казахстана.
Астана — это не просто политический центр национального государства. Это лаборатория неоевразийского синтеза: архитектурно сакрализованная вертикаль, соединяющая кочевое наследие, советский модерн и исламский футуризм. Это город, не отягощённый имперским прошлым, но готовый принять его логос. Здесь сохранились мобилизационные механизмы, демографическая инерция, чувство порядка, уважение к власти и культ стратегического планирования. Казахстанская государственность остаётся одной из немногих на постсоветском пространстве, где вертикаль ещё не сломана, а население не деморализовано. Всё это делает Астану полноценным претендентом на роль нового политического ядра евразийской конструкции второй половины XXI века.
Таким образом, если русские исчезнут как государствообразующая сила, это не приведёт к исчезновению имперской идеи. Напротив, освобождённая от этнических иллюзий, империя может возродиться в более чистой форме — как механизм организации пространства, управления ресурсами и производства лояльности. Новая элита — тюркская, мусульманская, технократическая — будет говорить на русском, но мыслить иначе: в категориях порядка, дисциплины и стратегического выживания.
Эта империя будет иной по духу, но той же по форме. Славяне станут историческим слоем, а не мотором истории. Однако сама евразийская имперская традиция продолжит существовать — возможно, уже в обличье, чуждом сегодняшнему русскому взгляду. Империя бессмертна. Смертны только её народы. И на месте старой Москвы может быть воздвигнут новый центр — Астана, как столица порядка, веры и евразийского будущего.
BY Улус Джучи
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. The Dow Jones Industrial Average fell 230 points, or 0.7%. Meanwhile, the S&P 500 and the Nasdaq Composite dropped 1.3% and 2.2%, respectively. All three indexes began the day with gains before selling off. WhatsApp, a rival messaging platform, introduced some measures to counter disinformation when Covid-19 was first sweeping the world. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred."
from ye
