Некоторые тексты "Лабиринта" (один из наших спектаклей, тоже кельтский) — самые прекрасные из них — были созданы не человеком.

Фиона Маклауд -- альтернативная личность писателя Уильяма Шарпа. Он жил в ту эпоху, когда у каждого второго деятеля культуры, от Блаватской до Дион Форчун, был какой-нибудь Пурпурный Адепт (воображаемый дружок духовный наставник), но от этой истории отчетливо и пугающе пахнет правдой.

Фиона Маклауд (кстати, имя "Фиона", столь популярное сейчас, до того не было известно в мире людей, мисс Маклауд стала первой, кто его носил) родилась/пришла в нашу реальность/стала частью психики Уильяма Шарпа во время спонтанного мистического опыта, когда он купался в лесном озере в Италии, на дне которого покоится затонувшая римская ритуальная барка.

Дальше они жили вместе, деля на двоих одно физическое тело. Фиона писала другим языком, в других жанрах, чем сам Шарп — и о совершенно других вещах. Фольклор, сюжеты, имена, образы ее произведений были очень похожи на гэльские... но не принадлежали ни к одной из известных кельтских традиций, а стоявшие за ними мировосприятие, философия, элементы религии производили очень странное, чуждое, завораживающее впечатление и не имели параллелей среди человеческих.
Дело в том, что Фиона Маклауд вообще не была человеком.
Она была фейри.

Это напряжение -- жить двумя жизнями, создавать два абсолютно отдельных блока художественной и публицистической литературы -- оказалось слишком велико для Шарпа. По обоюдному согласию они с Фионой не щадили резервов физического тела, стремясь сказать и выразить в мире людей как можно больше, пока у женщины из мира сидов есть такая уникальная возможность.
Две личности -- Шарп и Маклауд -- умерли очень рано, вместе с объединявшей их материальной оболочкой, полностью истощив ее силы.
Что было с ними дальше, нам неизвестно.

*

Краткая земная биография Шарпа выглядит так:

УИЛЬЯМ ШАРП (1856-1905)

Он родился в Пейсли и провел детство в горной части Шотландии. Несколько раз Уильям убегал из дома и даже провел одно лето, бродяжничая с цыганами. Начиная с 1871 года он отучился два курса в университете Глазго, но бросил учебу, так и не получив степени, и заделался простым клерком в адвокатской конторе.
Под бременем неподходящего ему по духу образа жизни здоровье его пошатнулось, однако после круиза по Тихому океану достаточно улучшилось, чтобы позволить Шарпу поступить на службу в Лондонский банк. Знакомство с Россетти, чью биографию он написал, и восхищение Уолтером Пейтером стимулировали его собственные таланты, и в итоге работы Шарпа появились на страницах «Пэлл-Мэлл газетт» В 1885 году он стал писать критические обзоры по искусству для «Глазго хералд», и, как только для этого представилась возможность, променял банковское дело на журналистику, издав в 1892 году первый и единственный выпуск журнала «Языческое обозрение».
Женился Шарп на своей кузине Элизабет. Брак этот был не особенно похож на союз супругов — скорее, то были двое друзей или даже нянюшка со своим «сокровищем». Впрочем, помимо трогательнейшей заботы о своем муже, Элизабет принимала самое живое участие в издании антологии «Кельтская лира» (1896), а уже овдовев выпустила в 1910 году книгу «Уильям Шарп: Воспоминания», в которой, что любопытно, ни словом не упоминалось о Золотой Заре. Пригожая львиная голова Шарпа, сфотографированная герцогом Бронте, украшает фронтиспис его «Стихотворений и драм» (1925).
Энтузиазм, испытываемый Шарпом по поводу Кельтского Возрождения, рано или поздно должен был привести его к знакомству с Йейтсом. Возможно, именно благодаря этому и случилась встреча Шарпа с собственной анимой, которой он дал имя Фионы Маклауд.

Эта дополнительная личность, или если угодно, второе «я», писало в манере, значительно отличавшейся от литературной речи профессионального журналиста Уильяма Шарпа: ее стихотворения, драмы и прозаические произведения по стилю напоминают Метерлинка или раннего Йейтса — они словно утопают в сумерках вечной осени. И хотя им недостает той поэтической уверенности, которая с самого начала отличала работы Йейтса, в некоторых явственно дышит холод гэльского иного мира:

«О если б в Руэле услышать вновь
Жестокий и сладчайший люд холмов».

Большинство работ Фионы так или иначе посвящены языческому возрождению; там же, где тематика становится христианской, это оказывается невинное фетишистское христианство «Carmina Gadelica» Александра Кармайкла. Свободно говоря по-гэльски и живо чувствуя традиции Западных островов, Шарп сделал огромный вклад в разработку шотландского фольклорного наследия, также как Йейтс — ирландского.
Фиона общалась с ним посредством метода, который Андре Бретон впоследствии определил как сюрреалистический — «чистый психический автоматизм», иными словами, автоматическое письмо без погружения в транс. Первой публикацией Фионы стал роман «Pharais» (1894). Как ни удивительно — если принимать во внимание их происхождение — но именно эта и другие работы Фионы принесли Шарпу успех — не то чтобы огромный, но приятный succès d’estime , и даже некоторую популярность. Кто такая Фиона, оставалось тайной — в курсе были только самые близкие друзья. В 1900 году театральное общество, президентом которого он был, поставило в театре Глобус ее драму в стихах «Дом Уснеха», а потом, значительно позднее, уже в 1920-х годах — «Бессмертный час», музыку к которому написал Рутленд Бафтон, а главную роль Этайн сыграла Гвен Фрэнсон Дэвис. Этот спектакль не сходил со сцены очень долго и пользовался большой любовью зрителей.
В 1898 году Йейтс предложил Шарпу приехать в Париж и вместе с Мод Гонн и четой Мазерсов принять участие в исследованиях кельтского пантеона богов с помощью ясновидения. Казалось бы, в Мазерсах Шарп должен был найти родственные души — как минимум, разделявшие его восторг перед макферсоновским «Оссианом». Всегда тактичная Мойна писала, что им обоим гость чрезвычайно понравился, однако, увы, двое мужчин — Мазерс и Шарп — оказались принципиально несмешиваемы, как вода и масло. Шарп считал Мазерса «жестким и надменным», а тот его — «аморфным и сентиментальным». Как-то раз Мазерс — возможно, из чистой шаловливости — устроил для шотландца трапезу, состоявшую только из оливок и бренди. Шарп юмора не оценил: он привык к плотным обедам в духе Флит-стрит с бифштексами и портером. После одного из проведенных им совместно с Мазерсами ритуалов вызывания у него случилось что-то вроде одержимости в процессе которой он не осознавал, ни где находится, ни что делает. Придя в себя (после полного погружения в Фиону и, кажется, не менее полного — в Сену) Шарп спешно отбыл в Лондон.
Как и Йейтса впоследствии, здоровье обязывало его проводить зимы за пределами Британии. До конца своих дней Шарп часто наведывался в Шотландию, однако смерть нашла его на Сицилии.

Итель Кохун,
перевод мой (с)

#living_with_gods #МаловатоБезумия

Думаю уже про новый спектакль и вспоминается в связи с этим вот что.

Преступно снятая с репертуара экспериментальная постановка в Вахтангова.

...3. Иродиада, которая часто служит чисто декоративной фигурой с бессмысленными повторяющимися репликами, здесь -- священное чудовище, от которого на загривке шерсть встает дыбом. Деньги, привилегии, властные механизмы сколько угодно могут быть в руках иродов, но вот это -- *царского рода", а они лишь гоняют верблюдов. Оно от богов, и Ирод правит только потому, что рядом на троне восседает она. Страшный, пустой, пьяный взгляд из-под короны, где человеческого разума -- хорошо если половина, а остальное -- вакантное место, по праву крови предназначенное для богов. Которые, кажется, перестали заглядывать. И эта ее мелодекламационная игра интонациями, в которой кто-то увидит просто пресыщенную поп-диву, а кто-то -- привычку к чтению священных текстов, которую не вытравишь уже ничем, пусть она уже низачем и не нужна...

Целиком там.

#living_with_gods #life_theatre

https://www.youtube.com/watch?v=PHZTTYmuCNk

Слишком, слишком часто балет сводится к спорту, к тому, чтобы максимально совершенно в техническом смысле исполнить секвенцию движений. Мимо музыки, мимо образа, просто последовательность па. Смотреть на это тоже может быть интересно... — но непонятно, зачем, раз уж пришли в театр, а не на стадион.

Есть еще танец Улановой, технически настолько безупречный, насколько это вообще доступно [прежнему, доспортивному] балету, и настолько погруженный в актинг, что техники там как таковой не видишь — видишь великую актрису, рассказывающую историю персонажа без единого слова.

И есть Сильви Гиллем — танцовщица, поцелованная в макушку всеми музами и Аполлоном в придачу. У которой техника — дело десятое, сколь бы ни была она идеальна.
Вы только посмотрите, что дева делает с музыкой Глазунова, с этой змеистой и леностной вариацией Раймонды — как играет темпом движения (все, практически все, кроме нее, исполняют этот рисунок равномерно), по-кошачьи напрягает пружину тела, расслабляет ее; как ластится к мелодии, то вплетаясь в нее, то дразня и чуть-чуть забегая вперед; как почти опрокидывается в истоме на спину, тянет шаг, изгибает стан; как текут движения одно в другое [чего никогда не бывает в балете-спорте], образуя единый узор...

Вот сама стихия танца, или даже пляски — кажется, что сниженный термин, но нет, возвышенный, потому что указывает на то, что совершается в храме в честь богов... наполненное, самоотрешенное, посвященное.

#the_beauty_of_that #life_theatre

А тем временем отдыхающий после премьеры театр "Orgia Sanguinea" счастлив сообщить нашим друзьям и зрителям о дальнейших планах.

I. Вторая премьера "Ястребиного источника", нашей совместной постановки с театром "БЕЗ ВЫВЕСКИ", запланирована на 11 октября сего года.

II. Сами мы намерены вскоре приступить к репетициям "Сатурна", который покажем где-то в районе ближайшего Самайна. Спектакль, как обычно, будет не просто восстановлен, но и переделан. Вы увидите новых актеров в новых ролях... и некоторых старых актеров... гм... тоже в новых ролях — и, скажу честно, они очень удивились, когда узнали, что им предстоит. Впрочем, удивление было приятным.

III. Уже начались читки новой пьесы, которую "Оргия" будет ставить вместе с "БЕЗ ВЫВЕСКИ". Снова классическая драматургия начала ХХ века — и безусловно, мистерия. Замечу без ложной скромности, ТАК и в таком ключе этот опус еще никто не ставил.

Оставайтесь с нами и прекрасного лета! (мы еще не все фотографии с премьеры выложили)))

Начались репетиции нашей любимой "чёрной ёлки" - Сатурна.

И к вопросу о буто.

Оно может быть очень красивым и волшебным. А может — слишком странным, чтобы быть красивым.

Буто — не традиционное сценическое искусство Японии, как иногда почему-то считают (видимо потому, что уж больно японским оно выглядит и похожим на театр но). Это авторский хореографический стиль, зародившийся в 1960-х благодаря труппе Тацуми Хидзикаты и испытавший сильное влияние тех самых немцев-экспрессионистов и лично Мэри Вигман.

Его соль — видимо, в наложении идей и средств экспрессионизма на традиционную японскую концепцию красоты сдержанного и несовершенного... хотя, казалось бы, они друг другу радикально противоречат.

Оказывается нет.

И в том, что за буто действительно стоит целая пробуддийская философия. Ни до чего подобного европейский пластический экспрессионизм не дорос... — ну, или у меня никак не получается воспринять то, до чего он таки дорос, как философию.


#life_theatre

https://www.youtube.com/watch?v=U4gIPkxNrvY